В падении к хренам разнёс сами лазерные сферы из разгонника — были они довольно хрупкие, а встав обнаружил фактически лишённую манипулятора, но в остальном целую «Миногу».
— Спасибо, Краб, — последовала искренняя благодарность, тут же сменившись ехидным флиртом, ну или флиртующим ехидством. — Такой маленький, но знает подход к женщине! Понятно, что Королева в тебе нашла, не покажешь тоже самое Миногочке, Крабик?
— Королева расскажет, — хмыкнул я, кивая командирскому Досу, приближающемуся из коридора.
— И расскажу и покажу, — хмыкнула Нида, похлопав манипулятором «Миногу» по здоровенному бедру. — Так, это не дело, — через секунду выдала она напряжённым тоном. — Мы ни хуя не успеваем и ломаем Досы. Нахер эти компы, — решила она. — Готовим ЭМ-удар! Обратный отсчёт: Девять, восемь, семь…
На десятке освещение мигнуло и погасло и дальше мы продвигались по приборам. Роботы, закономерно, накрылись, а вот обнаруженные на подступах к центру здания гвардейцы… просто сдались!
И в реакторную мы пробирались под гвардейские доклады о взятии заводов под контроль. На месте, убедившись (ну мало ли) в заглушенности реактора, невозможности управления сгоревшим оборудованием, ну и бессознательности персонала — ЭМ-вспышка нахрен повырубала гражданских без защиты.
Ну и потопали на выход. А Нида безответно вызывала корпа.
— Молчит, засранец, нет, пидарас, как ты говоришь, Ан, — назвала вещи своими именами Нида. — Видно хотели разорвать договоренность из-за невыполнения всех пунктов, скоты! Ну ничего, хер им: всё запротоколировано и если они только рыпнутся — их конкуренты сожрут. Потому что ни один наёмник от них контракт не возьмёт!
А я, тем временем, был на связи с Дживсом.
— Странно, сэр. Дредноут корпорации открывает орудийные… до встречи, сэр!
И всё. Через артефакт на связь не выходит!
— Нида, есть связь с «Угрожающим»? — напряжённо спросил я, начиная пиздец как волноваться.
— Хм… Нет, Ан! Помехи, да что за херня?!
— Это… — начал говорить я, смотря на падающие с неба звёзды. — Кажется, я люблю тебя…
Довольно дурацкая и банальная фраза вырвалась сама собой — орбитальную бомбардировку неядерными зарядами я не раз и не два видел по видео и сознание просто опустило руки — это был тотальный и гарантированный пиздец. А всякие визги «не может быть!» «протоколирование!!» и прочие — были заткнуты самим фактом.
Правда, тело и подсознание ОЧЕНЬ хотели жить. И пока сознание щёлкало клювом, прощаясь с любимой женщиной, они взяли дело в свои руки. У меня буквально потемнело перед глазами, а в мозг как будто ввинтился гвоздь — перед сознанием начали проноситься бесконечные колдунские схемы, изученные за всё время моего пребывания рядом с Дживсом. Расчётливо выбирая, воспроизводя те, которые могли мне помочь выжить. Тем временем я рванул к Ниде и… произошёл первый взрыв, Краб закрутило, телеметрия выдала массу повреждений… Но меня, если бы не колдунство, просто бы размазало. Шанс есть, совершенно холодно отметил я. Термическое воздействие самое опасное, нужно расширить зону защиты, чтобы не был повреждён ложемент. На остальное похер, да и сломано уже всё. И, фактически час, я сидел в мерцающем свете ложемента, воспроизводя бесконечные схемы. Термической, кинетической, антирадиационной и электромагнитной защиты.
Первые пять минут до меня доносились сотрясения, от явно продолжавшейся бомбардировки. Потом началось поднятие температуры, пришлось напрягаться и расширять сферу термозащиты. А потом, температура начала падать. А я, поняв, что непосредственная опасность спала, откинулся в ложемент… и зарыдал. Наверное, первый раз в осознанной жизни — не от боли, а от беспомощности и горя. Лори, Нида… Да и что с Дживсом, эфирякой престарелым, чёрт знает… как больно-то, больно…
С рычанием стал долбить кулаками внутренности ложемента, разбил кулаки в кровь, но полегчало. Хотя поймал глюк — послышался стук снизу.
Последнее, скорее всего привело в себя, прикусив губы в усмешке сквозь слёзы: «Мы думали, что упали на дно. Но снизу постучали.»
Так, соберись тряпка, ласково сказал я сам себе. Ты жив, а этим мразям… отмстить. За девчонок, за отряд, за… да даже за Ластоного с Брюхобитым, мать их. Надо собраться, выжить, нельзя свихиваться. И похер на головную боль и дорожки крови на роже. Надо справляться. И… час, температура взрыва — три тысячи градусов. Шестьдесят семь минут, минус десять градусов на поверхности. Завод расплавило, но меня расплавом не накрыло, судя по всему — не то положение, — закопошились в голове мысли, после чего я зарядил себе челодлань и врубил крабкомм: там была масса, как мне казалось, ненужных программ.
Расчёты показали, что согласно введённым данным, на поверхности не более шестидесяти градусов. А значит, пора выбираться.
Эфирное воздействие отозвалось иглой боли, ввинчивающейся в висок. Но надо, но помогу руками и ногами, решил я, аккуратно расшатывая крышку ложемента — режим аварийного отстрела не работал. В ответ на мои удары вновь послышался стук. Прерывающийся, как будто истеричный, замирающий на несколько секунд и вновь начинающийся. Блядь, ну не бывает так, ущипнул себя я. Ну ладно, выберусь — проверю. Хотя точно кукуха едет — в трёх тысячах градусов десятиминутной бомбардировки мог выжит только колдун, вроде меня. Любые щиты бы истощились, температура и удары… нереально. Но стук есть, блядь, хватит хернёй страдать! Выберусь и проверю, а то окончательно свихнусь, выбираясь!
Вспышка гнева породила вспышку боли, но клятая крышка ложемента вылетела. А меня стал овевать смешанный с горячим ледяной воздух, не успевавший выровнять температуру. Высунул голову, оглядел застывшее неровное металлическое озеро вокруг — останки Краба были самой высокой точкой, насколько хватало глаз.
— Пиздец, — констатировал я, поднял глаза и погрозил кулаком небу. — И вам пиздец, мрази! И семьям вашим и отродьям!!! Уничтожу, у вас на глазах… — горло перехватила судорога, я долбанул кулаком по ложементу.
В ответ вновь послышался стук, приведший меня в себя.
— Похер, глюк или не глюк, но разобраться надо. А то меня это стучание, даже если бред, окончательно доведёт до съехавшей крыши.
Подобрался к ложементу, осмотрел — и охренел: механизм отстрела ложемента и часть торса Краба уцелели. Более того, если бы не расплавленные манипуляторы, остатки Доса вообще можно было бы сдвинуть.
Но стук время от времени слышался, так что, для начала, я отстрелил свой ложемент — благо, хоть инструментов не было, но колдунские схемы простейших воздействий на технику я изучил до «отскакивания от зубов». Сколько всякого железа с Дживсом проапгрейдили, скрежетнул я зубами.
За ложементом был броневой каркас, который я привычно снимал, частью руками, частью эфирным воздействием и, через полчаса, уже ёжась от морозца, я добрался до источника шума.
— Да не может такого быть, — произнёс я, и плюнув на боль просто вырвал крышку ложемента эфирным воздействием.
Покачиваясь, с туманом перед глазами, я видел кадры: Нида, с искажённым гневом лицом, вырывается из Доса. Ожоги, с разбитых кулаков течёт кровь, в руках небольшой лазер. Со звоном уроненный на металл и удивление и неверие в глазах подруги.
Следующее воспоминание было как мы сидим в обнимку в останках Краба, рыдая и говоря «я люблю тебя», на перебой.
Но мозги немного пришли в себя — до меня начало доходить. Тот взрыв кинул меня на Дос Ниды. А расширение «круга защиты» захватило ложемент, оказавшийся аккурат подо мной. Сфера, а я расширял с запасом. Ниду не полностью защитило — ожоги, но… жива!
На небо я посмотрел с другим чувством — почти молился, ждал знамения. И вот честно — если бы оно было, строил бы церковь и приводил бы к новой вере огнём и мечом. Но его не было, а значит, либо просто безумная и невероятная удача, либо тому, кто может и там, на меня похер. Наверное, к лучшему, заключил я, прислушиваясь к несвязной речи Ниды.
— Ребята… Дора, Ашли, Ролл… все… я отмщу, отомщу им всем…
