Даже в самых ужасных сновидениях барону Веденееву не могло приснится, что это последнее вино в его жизни…
К мосту через реку, являющуюся пограничной, Сангарская армия вышла задолго до вечерних сумерек — ничем не сдерживаемый темп движения получился даже немного выше расчётного. Отдохнувшие на стоянке откормленные лошади, меняемые каждые двадцать километров, несли всадников и тащили телеги с кибитками отменно быстро. Разведрота, пешим порядком, перевязавшись верёвками, форсировала реку по камням порога, совсем немного выступавших из воды в трёх километрах выше моста, скрытными перебежками достигла погранпункта и окружила его с севера, перекрыв дорогу к отступлению.
— Немногочисленные воины противника к бою готовы не были, — устало доложила младший лейтенант Бахметьева, принявшая на себя командование разведротой после гибели леди Зорицкой. — Наш командир вышла к мосту, как по всем дворянским канонам положено, с белым флагом, дабы предложить противнику почётную сдачу ввиду нашего явного подавляющего преимущества в силах. А их командир… — Гражина опять всхлипнула.
— Не реви! — жёстко одёрнул Кирилл. — Дальше.
— Их командир, слова не сказав, выдернул меч и с криком «Шлюха сангарская» пырнул Ланочку в грудь. Мы взяли их в ножи и дротики за какие‑то секунды, но младшего лейтенанта Зорицкую уже было не спасти — меч вошёл в сердце, — баронесса замолчала, опустив голову.
Герцог посмотрел, как его воины, взвод за взводом, идут размашистой рысью [23], чтобы быстрее оказаться на этом берегу реки и освободить узкий мост для других подразделений.
— Генай побери! — Кириллу от злости хотелось кого‑нибудь прибить. — Ну где в уставе прописаны эти дворянские каноны?! — он почти прокричал вопрос в лицо Чистопрудниковой, но потом все‑таки сбавил голос: — Приказ же был нанести удар сходу.
Взял себя в руки и уже почти спокойно спросил: — Сколько их было?
— Двадцать один конный лучник и двадцать шесть кирасиров в броне. Но все на тот момент пешие, а мы уже подтянулись довольно близко. Забрала шлемов у них были подняты, ножи вошли в глазницы, — доложила Бахметьева.
— Язык? — и, увидев непонимание в глазах баронессы, добавил: — Пленный, пригодный для допроса.
Та только отрицательно покачала головой.
— Ладно, младший лейтенант, иди, принимай роту и… очень тебя прошу, сделайте выводы. Пойми, это уже другая война. Очень не хочется из‑за устаревших ныне порядков терять людей.
Леди Гражина козырнула, чётко повернулась через левое плечо, сделала два строевых шага и только потом, чуть расслабившись, пошла как обычно, успев расслышать «Эх Лана–Ланочка. Какая девочка была… Ну как же ты так неосторожно?»
***О своём новом статусе беременной женщины Сюзанна вспомнила только на следующий день после завтрака:
— Кстати, Затонов, — она очень редко называла его по фамилии, — ты все время постулируешь себя порядочным человеком. О твоей склонности к клептомании мы сейчас говорить, конечно, не будем, но заделать девушке сразу двойню и не связать себя при этом формальными обязательствами — натуральное свинство!
Подполковник подхватил её игру на лету:
— Я обязательно подумаю на эту тему.
Без таких маленьких спектаклей, где артистами и зрителями были они сами, было бы, наверное, невозможно выжить на этой подземной базе. Сколько ни смотри в окно, любуясь видом маленькой долины, но подспудное чувство, что над головой тысячи тонн лунной породы, а в радиусе нескольких сотен световых лет ни одного живой души, никуда не исчезало.
Шутки шутками, но через десять минут, несколько проредив клумбы и совершенно не обращая внимания на исцарапанные шипами руки, Затонов протянул, встав на колено, огромный букет кроваво–красных роз Сюзанне:
— Ты выйдешь за меня?
Она, с удовольствуем зарывшись лицом в аромат цветов, было, хотела пошутить, мол «я подумаю» или «посмотрю на твоё поведение». Но, взглянув на напряжённое лицо подполковника, протянула «Конечно, Пашенька» и разревелась.
Бракосочетание оформили по всем правилам на следующий день. Он — в парадном мундире, спешно изготовленном на одёжном синтезаторе, со всеми своими многочисленными наградами, начиная с довольно редкой Звезды героя Солнечной системы. Она — в настоящем подвенечном платье, уже давно, после того памятного и только на первый взгляд шуточного разговора «как честный человек обязан» пошитого в тайне от подполковника. Включили контрольную запись бортового журнала «Волкодава», под марш Мендельсона под объективами видео камер торжественно подтвердили, что заключают этот союз добровольно, поставили подписи на сенсорной пластине, связанной дистанционным каналом с бортовым файл–сервером истребителя и надели друг другу на безымянные пальцы правых рук кольца. Ему — простое узенькое, а вот Сюзанне — широкое, на котором золото перевивалось тонкими платиновыми искрящимися полированной поверхностью блёстками.
Свадебный ужин получился немного грустным, но оба все‑таки чувствовали себя счастливыми. «Сексодром» был переименован в супружеское ложе и без единого скрипа воспринял их безудержные ласки друг к другу. А на следующий день с самого утра новобрачную скрутила интоксикация — все‑таки физиология модификантов существенно отличалась от обычной человеческой. Иммунная система пыталась бороться с только–только начавшими расти внутри женщины зародышами.
Сюзанна металась между ванной комнатой, где нещадно пугала унитаз, и огромным экраном в большой комнате. На нем постоянно отображался ход поиска решения, как прекратить эту бессмысленную борьбу женского организма с явно превосходящими силами маленьких модификантов.
Затонов, буквально взбешённый от того, что практически ничем не может помочь изрядно страдающей жене, предложил прервать беременность и перенести зародыши в репликаторы. Бледная Сюзанна улыбнулась сквозь слезы и выставила в ответ дулю:
— Пашенька, ну как ты не понимаешь? Я очень хочу сама их выносить и родить.
Неожиданно на четвёртый как отрезало — даже позывы к тошноте исчезли. Женщина неуверенно прислушивалась к себе, но все было совершенно нормально. Разве что… У все ещё бледной женщины вдруг появился зверский аппетит. Кухонный синтезатор под её руководством начал выдавать неведомые ранее подполковнику блюда, совершенно не отличающиеся с его точки зрения изысканным вкусом. Салат из малосольных огурчиков и клубники с оливковым маслом сразил его напрочь. Затонов мужественно, чтобы не портить аппетит беременной жене, проглотил ложку этой гадости и немедленно переключился на бифштекс с кровью, стараясь не смотреть, как Сюзанна с удовольствием уничтожает свою и его порцию салата.
