- Не умничай тут со мной, ты, зеленокровый хоб-гоблин. Прекрати старания наставить всё на такой аккуратный путь истинный.
- Это называется логикой.
- Ну, а я называю это потерей времени. У жизни своя логика, и, полагаю, мы ей воспользуемся.
Кирк был готов ввязаться и оборвать спор, который парализовал команду медиков. Но это был медицинский вопрос, и Беверли Крашер взяла на себя роль медиатора прежде чем он смог начать.
- Доктор Маккой, - начала она. – Пожалуйста, не могли бы вы объяснить ваш подход? Что вы хотите тут сделать?
Голограмма с раздражением закатила глаза:
- Уж думал, никогда не спросите. Я просто хочу использовать существующие сигнальные пути общей защиты и восттановления тканей в клетках альта-тумана, - объяснил он так, словно это было самой очевидной вещью во вселенной. – Мы воспользуемся оттяжками: олигогалактуронидными фрагментами пектиновых полисахаридов, системином, и производными жирных кислот с включениями асмонидных кислот. Клетки сами себя восстанавливают таким образом!
Голограмма прищелкнула иллюзорными пальцами.
- Точно, не ищем легких путей, - произнес Маккой.
Кирк моргнул. Голографическая симуляция только что проговорила, но рот ее не пошевелился.
- Если хотите держать в растении процесс заживления ран под контролем, то забудьте всю эту новомодную генную терминологическую белиберду и возьмитесь за салициловую кислоту. Старый добрый аспирин.
Кирк внезапно осознал, что хотя голографический Маккой стоял перед ним, знакомый ворчливый голос доносится сзади. Кирк решил, что это, должно быть, сбой оборудования. Но потом заметил, что все остальные в лаборатории уставились ему за спину, даже голо-Маккой. Кирк обернулся…
…и увидел адмирала Леонарда Х. Маккоя, ста сорока шести лет, в изумлении раскрывшего рот и смотрящего на Кирка с таким же ошарашенным выражением на лице, как и у самого Кирка.
Величайший из врачей Звездного Флота выглядел хрупко, передвигался с помощью экзоскелетных поддерживающих скоб на ногах и опирался на руку Дейты. Но ясность в глазах не поддавалась сомнению, равно как и живость ума в улыбке.
- Черт. Я думал ты мертв, Джим.
- А я думал, ты бегаешь за какими-нибудь танцующими девушками на Риглис.
Маккой подмигнул:
- Нынче они бегают побыстрее, чем я.
Почтительно и с огромной осторожностью Дейта препроводил Маккоя в лабораторию, где весь медперсонал уставился на легенду во плоти.
Затем Кирк увидел реакцию Дейты на присутствие голографического Маккоя в другом конце комнаты. Андроид радостно улыбнулся Кирку.
- В данной ситуации, - произнес Дейта, - думаю, можно сказать, что на руке у меня стопроцентный Маккой.
Маккой уставился вверх, на Дейту, убрав руку.
- С каких это пор ты получил чувство юмора?
- Два года, два месяца, шесть дней, восемь часов, три…
- Господи Боже, - пробормотал Маккой. – А я-то думал, что это Спок плохой.
Маккой самостоятельно проделал путь до лабораторного стола, экзоскелетное устройство на ногах жужжало в такт его медленным, неторопливым шагам.
Он оперся о лабораторный стол, затем посмотрел вокруг, на всех, кто глядел на него.
- Ну, вы что думаете тут вам? Пикник? Я врач, а не интермедия. Кто-нибудь, смешайте раствор аспирина, дайте мне кресло…
Голографический Маккой сделал шаг вперед.
- По-моему, правильная стратегия в том, чтобы добиться усиления функций самовосстановления, а не их деградации.
- И кто-нибудь, заткните эту проклятую штуковину, - рявкнул Маккой.
Два техника помчались к медицинской контрольной панели и мгновением позже ГЭМП исчез из виду.
Маккой просиял триумфальной улыбкой, глядя на Кирка:
- Господи, это ж хорошо – быть старым… – Затем обернулся к остальным работникам. – Ну, нечего просто стоять тут – давайте сдвинем дело с мертвой точки.
Они это сделали.
Спустя два часа у Маккоя было лекарство.
В жестокой и безразличной вселенной хаоса и неуверенности всё ещё существовали некоторые абсолюты, которые никогда не изменятся.
С этой мыслью Кирк стоял вместе со Споком и Маккоем на мостике «Энтерпрайза». Лишь на одно прекрасное мгновение он услышал слова Тейлани о том, что время не имеет власти. Но пройдя сквозь горький и радостный опыт, Кирк узнал, что мгновения имеют особенность проходить. И что этот новый «Энтерпрайз» принадлежит другому экипажу: Пикарду в центральном кресле, Райкеру и Трой, сидевшим рядом с капитаном, Дейте за консолью навигации, Лафоржу в инженерном и Беверли Крашер за главной научной станцией.
Кирк одобрительно посмотрел на новую команду. Все на своих постах, так поглощены своей миссией.
Как он в конце концов осознал после всех своих путешествий экипаж всегда был тем, что имело наибольшее значение, и в этой новой команде он видел лучшее от его собственной.
Но когда он взглянул на главный экран, то задался вопросом: могут ли даже они стать достойными вызова, что лежит впереди. Вызова не только для них, не для Звёздного Флота и не для Федерации, но для всех людей в галактике: землян, вулканцев, клингонов, человечества во всех его красках, формах, химических отличиях.
- Проходим над терминатором и полосой планетарного рассвета, - сказал Дейта.
Кирк посмотрел на друзей. Спок стоял, заложив руки за спину, его вид выражал спокойствие, скрывающее внутренний беспорядок, который, как знал Кирк, всё ещё опустошал его. Маккой положил руки на пояс экзоскелетной рамы, задумчиво покусывая нижнюю губу.
Волна золотого света заполнила мостик, когда внезапная вспышка солнца Тарсуса-четыре осветила тонкую оболочку атмосферы его четвёртой планеты. Дуга умирающего мира медленно росла, рдея в раннем рассвете.
- Начинаем сенсорное сканирование, - объявила Беверли.
Никто не заговорил. Кирку не надо было быть бетазоидом, чтобы почувствовать напряжение на мостике.
Три дня назад, после того, как «Энтерпрайз» реплицировал достаточное количество антивирогена Маккоя, чтобы заполнить дополнительные цистерны для пропеллента для пяти терраформирующих аппаратов началась первая полновесная атака на план симметристов.
Около двадцати часов аппараты крутились вокруг Тарсуса-четыре, пронизывая его стратосферу, тонким туманом распространяя свой груз.
Маккой сказал, что эффект должен станет заметен в течение пятидесяти часов после обработки. Если антивироген сработает.
На экране, клин солнечного света разрастался по поверхности планеты в то время как «Энтерпрайз» летел по её орбите. Но мир, который озарял этот свет, по-прежнему был чёрным и коричневым - и умирающим.
