— Как скажешь, дорогая, — Алекс сел на свое место, и поднял бокал с вином, салютуя остальным. — А сейчас мы летим на Свалку!
— И что теперь будет? — Тали Нэкос смотрел на экран терминала через де Толли. Старый профессор уверенно отбивал на клавиатуре команды, делая лишь секундные паузы, в которые вписывались отчеты системы жизнеподдержания криогенных капсул.
— Теперь будет все хорошо, дорогой мой Тали, — профессор отстучал последнюю команду, краем глаза поглядывая на экран дублирующего терминала и откинулся на спинку кресла. — Теперь будем ждать. Системе нужно некоторое время, а потом она известит нас о начале процедуры пробуждения. Кстати, то что вы тут видите, не имеет аналогов до сих пор. Попытки, конечно, были, но чтобы вот так… еще никто не смог. Вот в чем сила частных корпораций, дорогой Тали! Конфедерация богаче всех корпораций вместе взятых, но наука хромает, политиканы никогда не хотели платить за инновации, они всегда желают получать готовое.
— Вы намекаете, что война корпораций это дело Конфедерации?
— Увы, — де Толли развел руками. — Таким гигантам как "Хурико" и "Прайм-уно" невыгодно было воевать, но политики своего добились и столкнули таки их лбами, а конце, когда Бык и Феникс уже умирали с смертельных объятиях, Орел добил обоих.
— Бык это "Прайм-уно", Феникс — "Хурико", а Орел, надо полагать, Конфедерация?
— Именно. Гербом "Прайм-уно" была голова Быка, Хурико клеймили свои изделия рисунком Феникса, восстающего из пепла, а на гербе Конфедерации, как вам известно Орел, нависший над лентой с девизом.
— Но Феникс все же восстал из пепла? — спросил Тали.
— Скорее только восстает. До того момента как корпорация сможет заявить о себе как о силе, с которой будут считаться, должно пройти время.
В этот момент на экране терминала появилась надпись, предупреждающая о том, что процедура пробуждения запущена и будет закончена через два часа. Далее побежали строки выполняемых команд, появились значки, отображающие те или иные механизмы и их работу.
"Криогенная камера номер 34. Субъект мужского пола, Мережко Сергей Николаевич. Возраст 26 лет".
— Этот парень, молодой доктор, — прокомментировал де Толли надпись на экране. — Очень, надо заметить, способный доктор. Насколько я помню, он работал в отделе взаимодействия, где исследовали возможности копирования сознания. Только вот что не понятно мне, так это то, почему все эти люди остались в Цитадели? Ведь их эвакуировали намного раньше чем мой отдел.
— Разморозится, тогда и спросим, — в комнату вошел Эскорт. — Как думаете, профессор, пробуждение пройдет без проблем?
— Как знать, — де Толли тяжело вздохнул. В этот момент они с Эскортом думали об одном и том же человеке.
Через два часа система известила людей о том, что процедура пробуждения завершена. Все трое, де Толли, Эскорт и Тали Нэкос смотрели на камеру, что стояла в застекленном боксе. Ничего не происходило.
Вдруг тело человека в камере передернуло конвульсией, затем еще раз и еще. Он задергался, засучил ногами, а потом так же внезапно и замер.
— Пора, — де Толли поднялся из кресла, прошел в небольшой стерилизационный тамбур, там надел прозрачный комбинезон, и вошел в бокс.
Пробуждаемый к этому моменту открыл глаза и слепо таращился в потолок. Де Толли приложил к его шее автодиагност, подержал, посмотрел показания. Потом приложил к груди, затем к животу. Видимо удовлетворившись результатами, профессор кивнул сам себе и теперь уже в его руках оказался инъектор.
Первый пробудившийся полностью пришел в себя только через сутки. Все это время он был под надзором андроида-медика и первое слово, что он осознанно произнес, было — Пить!
Дальше дело пошло быстрее. Пробуждали уже по десять человек за раз, а на четвертом ярусе отдано было целое крыло под комнаты для пробужденных.
На целые сутки из жизни базы выпали де Толли и Эскорт, они оба сидели у кровати Эльзы Камински — дочери де Толли.
До тех пор, пока не пробудили последних людей, что пребывали в криогенных камерах, все они жили в отдельных комнатах в новом жилом крыле базы. Пару дней люди пребывали в прострации, а потом начинали приходить в себя, вспоминая те события, что предшествовали гибернации. Прошло три недели с момента пробуждения первого человека и вот их всех собрали в большом зале совещаний. Зал едва вместил сто семьдесят человек. Первым слово взял де Толли. Он говорил почти час, перемежая свой рассказ видео короткометражками. Он рассказывал о том что произошло после того как война закончилась, как она закончилась и о том, что победителей в ней не было.
Сто семьдесят человек сидели молча, затаив дыхание и слушали старого профессора, которого многие знали еще в расцвете сил. Некоторые до сих пор не верили, что корпорации больше нет.
После де Толли в торце длинного стола встал Алекс. Он несколько минут смотрел на людей, лица которых успел рассмотреть еще когда летели обратно на Свалку. А они смотрели на него, выискивая в его лице знакомые черты и по залу поплыл шепот — Похож! На деда похож. Ага, и на отца.
Алекс поднял руку, привлекая внимание, шепоток затих.
— Я говорю вам здравствуйте и добро пожаловать! Меня зовут Алекс Крафт, и теперь я владею корпорацией. Вернее тем, что осталось от нее. Да и название теперь она носит другое. Я рад что ваше пробуждение прошло без осложнений, рад что вы все живы и здоровы. И сразу же хочу заметить, что как только вы сочтете нужным для себя, можете покинуть Свалку. Вас доставят туда, куда вы захотите, плюс ко всему каждому из вас причитается некоторая сумма, набежавшая за время сна.
— А если мы не захотим покидать планету? Если нам некуда идти?
— На этот случай у меня есть предложение, от которого, я надеюсь, вы не откажетесь.
— Конкретнее, пожалуйста, мистер Крафт! — воскликнул пожилой человек, что сидел рядом.
— Пожалуйста, — Алекс улыбнулся. — Каждому, кто подпишет контракт с моей фирмой, будут сохранены все привилегии и статусы что и при работе на корпорацию "Хурико". Признаюсь, мне нужны люди. Но мне нужны не кто попало, а те, кто будет работать за совесть, как и при моем деде. Именно такими людьми вы и являетесь. Время обдумать предложение у вас есть, я никого не тороплю, и к тому же буду говорить с каждым в отдельности, в не зависимости от того какое решение вы примите.
Предложение Алекса приняли все за исключением одного — того, самого первого, которого пробудили, Мережко. Этот молодой, полный сил, человек, отказался подписывать контракт. Медик-остеопластик по профессии, он тем не менее не отказался на первых порах поработать как вольнонаемный. Он переселился в Железный Город и стал практиковать в местной больнице.
