— Мне кажется, она нас не замечает.
— Она сильно отличается от всех нас, — пояснила Галиана. — Ее не интересуют другие человеческие существа. У нее агнозия на лица — она не способна отличить одного человека от другого. Мы все кажемся ей одинаковыми. Вы можете представить себе нечто более странное?
Он попытался, но безуспешно. Жизнь, с точки зрения Фелки, была, должно быть, каким-то кошмаром — ее окружали сплошные клоны, внутреннюю жизнь которых она не могла постичь. Неудивительно, что она так увлеклась своей игрой.
— А почему она так важна для вас? — спросил Клавэйн, не слишком желая получить ответ.
— Она спасает нас от гибели, — сказала Галиана.
Разумеется, он спросил Галиану, что она имеет в виду. Но она лишь сказала, что он еще не готов увидеть ответ.
— А что именно требуется от меня для того, чтобы понять его?
— Простая процедура.
О да, это он хорошо понял. Всего только согласиться на установку нескольких имплантатов в определенные части мозга, и он постигнет истину. Вежливо, изо всех сил стараясь скрыть неприязнь, Клавэйн отказался. К счастью, Галиана не настаивала, так как наступило время встречи, которую ему обещали и ради которой он прибыл на Марс.
Он наблюдал, как группа обитателей гнезда цепочкой входит в конференц-зал. Галиана была их лидером, поскольку она основала здесь лабораторию, где начался эксперимент, и ей оказывали уважение как старшей. Она также явно лучше всех подходила, чтобы представлять их интересы. Все они имели специальные знания, которые нельзя было легко разделить между сообществом Объединенных; это сильно отличалось от общества похожих друг на друга клонов с общим сознанием, которое фигурировало в пропаганде Коалиции. Если гнездо в чем-то и походило на колонию муравьев, то это была колония, в которой каждый муравей играл особую роль, предназначенную только ему. Конечно, отдельному человеку нельзя было неограниченно вверять умение, важное для гнезда, — это была бы опасная крайность, — но тем не менее отдельные личности не полностью сливались с коллективным сознанием.
Должно быть, конференц-зал был построен в те дни, когда гнездо выполняло роль исследовательской станции, или даже раньше, в начале XXII века, когда здесь располагалось нечто вроде базы горняков. Он был слишком велик для этой непреклонной горстки Объединенных, которые собрались вокруг главного стола. На экранах вокруг стола мелькали тактические данные о наращивании ударных сил вокруг зоны строгого режима на Марсе, возможные траектории высадки наземных войск.
— Невил Клавэйн, — представила гостя Галиана. Все заняли свои места. — Мне жаль, что с нами нет Сандры Вой. Мы все скорбим о ней. Но возможно, после этого ужасного несчастья мы сможем найти общий язык. Невил, прежде чем прилететь сюда, вы сообщили нам, что у вас имеется проект мирного разрешения кризиса.
— Действительно, хотелось бы его услышать, — отчетливо пробормотал один из присутствующих.
У Клавэйна пересохло в горле. С точки зрения дипломатии он очутился среди зыбучих песков.
— Мое предложение касается Фобоса…
— Продолжайте.
— Я получил там ранения, — сказал он. — Очень серьезные. Наша попытка очистить его от червей провалилась, и я потерял несколько хороших друзей. Теперь у меня имеется личный счет к червям. Но я принял бы любую помощь, чтобы справиться с ними.
Прежде чем ответить, Галиана быстро оглядела своих соратников:
— Вы предлагаете совместную операцию?
— Это может сработать.
— Да… — на мгновение Галиана, казалось, растерялась. — Думаю, что это может быть выходом из тупика. Мы тоже потерпели неудачу в борьбе с червями — а заграждение помешало нам попытаться еще раз, — и снова она впала в задумчивость. — Но кто получит реальную выгоду от очистки Фобоса? Мы по-прежнему будем заперты здесь.
Клавэйн наклонился вперед:
— Я думаю, что именно совместные боевые действия могут привести к ослаблению заградительных мер. Но для меня это не главное. Подумайте об угрозе со стороны червей.
— Угрозе?
Клавэйн кивнул:
— Возможно, вы этого не заметили, — он снова наклонился, положив локти на стол. — Мы озабочены присутствием на Фобосе червей. Они начали изменять орбиту спутника. В настоящее время сдвиг едва заметен, но он достаточно велик, чтобы понять: это не случайность.
Галиана на миг отвела взгляд, словно взвешивая «за» и «против», затем произнесла:
— Нам это известно, но мы считали, что вы не можете этого знать.
Благодарность?
Он полагал, что деятельность червей не ускользнет от внимания Галианы.
— Мы наблюдали странное поведение и в других колониях червей по всей системе — вещи, которые выглядят как проявление рассудка, — но ничего целенаправленного. Должно быть, у этой партии существует какая-то подпрограмма, о существовании которой мы не догадывались. У вас есть предположения относительно того, что они затевают?
И снова последовало короткое молчание, словно она обсуждала со своими соратниками правильный ответ. Затем Галиана кивнула в сторону мужчины, сидящего напротив нее; Клавэйн подумал, что жест предназначался исключительно для удобства гостя. У мужчины были волнистые черные волосы, гладкое, безмятежное лицо, как и у Галианы, симметричными чертами он походил на нее.
— Это Ремонтуар, — сказала Галиана. — Он наш специалист по ситуации на Фобосе.
Ремонтуар вежливо кивнул.
— На ваш вопрос могу ответить, что у нас в настоящее время нет четкой теории относительно того, что они делают, но мы знаем одно: они увеличивают апоцентр орбиты спутника.
Клавэйн знал, что апоцентром называется марсианский эквивалент апогея для объекта, вращающегося вокруг Земли, — наиболее удаленная точка эллиптической орбиты.
Ремонтуар продолжал неестественно спокойным голосом, словно отец, читающий книгу ребенку:
— На самом деле нормальная орбита Фобоса находится внутри предела Роша[2] для гравитационно связанного спутника; Фобос порождает на Марсе приливные силы[3], но из-за трения эти приливы немного отстают от Фобоса. Поэтому Фобос медленно приближается к Марсу по спирали, со скоростью примерно два метра в сто лет. Через несколько десятков миллионов лет то, что останется от спутника, врежется в Марс.
— И вы думаете, что черви увеличивают радиус орбиты, чтобы избежать катастрофы, грозящей им в таком отдаленном будущем?
— Не знаю, — ответил Ремонтуар. — Я предполагаю, что изменения орбиты могут также происходить в результате какой-то менее значительной активности червей.
