Этот тип умел подавлять волю, как какой-нибудь паршивый персонаж дешёвого триллера. Просто одним взглядом. Несколько секунд разговора — и я только чудом удержалась в сознании. А что ждало в противном случае, оставалось только гадать.
— Я не причиню тебе вреда, — заверил ксенос. — Я хочу помочь!
— Засунь свою помощь себе в задницу! — зло выцедила, силясь успокоиться. — Я не знаю, что ты на самом деле такое и что это за мозголомные техники, но еще раз — и прогуляешься в открытый космос, ты меня понял?!
— Нина, я не могу причинить вред разумному существу. Особенно тебе!
— Ну да, зато можешь причинить пользу! — нервно хохотнула я, нашаривая на боку отсутствующую кобуру или какое-нибудь другое оружие. Конечно, ничего похожего не было ни на мне, ни вообще в каюте. — Принудительно склонить к созиданию, например. На базовом, низком уровне. Вроде как с Ольгой пытался.
Почему-то я зацепилась именно за эту мысль, не развивая все остальные. Да чёрт с ним, если бы он меня трахнуть хотел, тоже мне, трагедия! Полный контроль над сознанием позволяет вещи гораздо более страшные, а я несу какую-то чушь. Но, наверное, все остальные варианты было гораздо жутче озвучивать, а тут… просто, понятно, терпимо.
Нану слушал меня поначалу всё с тем же удивлением и непониманием в глазах, но на последней фразе вдруг нахмурился, а взгляд стал тяжёлым и колким.
— Нина, нет! — глухо, веско проговорил он. — Нельзя заставить творить. Нельзя заставить быть счастливым, быть собой, быть живым. Я бы никогда…
— Тогда какого это было?! Что за попытки гипноза?
— Прости, я позволил себе лишнего. — Нану с непонятным, как будто смущённым выражением лица отвёл глаза, но потом снова уставился на меня и продолжил твёрдо: — Это больше не повторится, обещаю. Я буду контролировать себя лучше!
— Будешь, — резко кивнула, понемногу успокаиваясь. Я стояла ближе к двери, он сидел не шевелясь, положив ладони на колени, и расстояние делало своё дело. Расстояние и отсутствие попыток ксеноса его сократить, вообще как-то продолжить воздействие. — Обязательно будешь. Сидеть тут и контролировать до самой станции. До конца перелёта ты под арестом в этой самой каюте. Санузел вон там, еду тебе будут приносить, как-нибудь переживёшь заточение. Развлекать тебя распоряжения не было. Двери я заблокирую.
— Хорошо, если тебе так будет спокойней, — кивнул Нану.
И опять — никакого протеста, никакого раздражения, только эта мерзкая понимающая улыбочка и взгляд, от которого горло перехватывает холодом. Чтобы не завестись вновь, я шагнула к двери в желании как можно скорее оказаться подальше от этого типа.
И нет, это не бегство, это тактический манёвр для перегруппировки сил и сбора дополнительно информации о противнике!
— Нина! — окликнул он на пороге. — До скорой встречи.
— Ага, через пару недель, на базе, — отозвалась мрачно.
Но почему-то не спешила сделать последний шаг, медлила, словно давая ксеносу договорить. Опять какие-то идиотские фокусы?..
— Раньше. Я слишком долго тебя ждал.
На этом месте я всё-таки преодолела проклятое оцепенение, вышла, закрыла каюту и заблокировала вход, благо на корабле у меня почти неограниченные полномочия.
Узкий пустой коридор ласкал взгляд приглушённым тёплым светом и стерильной пустотой. Я вдруг поняла, что состояние у меня такое, словно пробежала марафон без подготовки и вот прямо сейчас рухну от усталости: дрожали ноги, сердце колотилось в горле, перед глазами вились чёрные мушки. Я привалилась спиной к запертой двери, отёрла рукавом пот со лба.
Первую минуту думалось только матом и междометиями, но потихоньку удалось взять себя в руки.
Ну да, давно я так не пугалась, как сейчас, даже ничего похожего не вспоминается. Резо, конечно, знатно подставил нас всех с этим пассажиром, и лучше бы мы устроили большую приборку и полную проверку всех систем, чем вот это «необременительное задание». Но приказ есть приказ, довезти этого ксеноса до места мы обязаны.
Однако, если откинуть эмоции, выходит, ничего такого уж страшного не случилось. Ну шуганул он меня гипнозом, и что? Вряд ли собирался захватить корабль через меня и с его помощью сделать что-нибудь нехорошее. В конце концов, мы и так везём его в святая святых! Не могу же я воспринимать всерьёз Никвасовы ужастики про зомбированное командование, правда? Ну а всё остальное можно пережить, это мелочи. Тем более предупреждён — значит, вооружён. Опасный ксенос под замком, никуда он не денется. Да и, кажется, совсем не рвётся.
Поспать надо. И поесть в первую очередь, лучшее средство от фантастического бреда. Но сначала — поговорить с умным человеком, как и планировала, для чего прогуляться до его логова.
Медотсек для такого маленького корабля у нас довольно просторный, оборудован по последнему слову техники и почти идеален, учитывая стерильную чистоту, какая царит у Горо во всех помещениях и на всех поверхностях.
Хенг любит приговаривать, что атмосферу операционной сразу с порога наш эскулап создаёт не из любви к чистоте, а чтобы случайные путники боялись и уважали. И я склонна с ним согласиться: среднестатистический офицер космофлота любит порядок, но такая эталонная стерильность деморализует любого нормального человека.
Хозяин вписывался в эту обстановку идеально: такой же гладкий, строгий и безупречно чистый. Как ни странно, его тяга к чистоте не носила маниакального характера, это просто привычка. А еще он питал нежную любовь к форме, поэтому халат надевал только на время приёма. Пригнанная без единой лишней складочки, она сидела на нашем эскулапе даже лучше, чем предполагали её создатели в самых смелых мечтах, и я обоснованно подозревала, что в военную медицину Горо подался именно из-за одежды.
Логово штатного костоправа состояло из четырёх помещений: посередине основная операционная, где проводятся разного рода вмешательства, делаются основные анализы и вообще ведётся приём. С одной стороны — лазарет, в котором есть выгородка для фельдшера. Когда пациентов нет, такие условия его не стесняют, а когда есть — врач со своим помощником дежурят по очереди и просто меняются местами.
Ну а с другой стороны, отделённая лёгкой тонкой дверью, располагалась комната врача, она же его кабинет, где Горо проводил какие-то свои собственные эксперименты. В дальнем конце квадратной каюты — койка, впереди слева шкафы с препаратами и рабочими материалами, а справа — большой рабочий стол с этажеркой на нём, заставленный непонятными приборами.
— Γоро, не занят? — Поиски я решила начать именно с каюты и не прогадала.
— Конечно, занят, — кивнул Накамура, не отрываясь от экрана какого-то серебристо-обтекаемого агрегата. — Мы же на флоте. Что болит?
— Душа, — проворчала я, зашла, села на свободный стул сбоку от стола. — Что ты можешь сказать про пассажира?
— Вот как раз разбираюсь в его геноме. — Горо обозначил улыбку уголками губ, что-то нажал на приборе и отвлёкся наконец на меня. — Для серьёзного исследования не хватает оборудования, но всё равно интересно. Генетически и физиологически он очень близок к людям, у него даже синий пигмент в волосах — это не генетика, а, скорее, результат питания.
— И что, так-таки никаких отличий?
— Ну почему? С точки зрения биологии — интереснейший экземпляр! У него, например, очень прочные кости и кровь без антигенов, но ты же всё равно не понимаешь, что это такое и чем это интересно науке.
— Как не стыдно командира дурой называть, да ещё в глаза, — усмехнулась я.
— Надо же подчеркнуть собственную исключительность, — спокойно кивнул Горо. — Как иначе, если не за счёт принижения слабейшего, женщины и начальства в одном лице?
Накамура почти никогда не улыбается, так что привыкание к его манере разговора даётся тяжело и не всем. Юмор у него чаще всего недобрый, грубоватый и местами чёрный, а с учётом всегда серьёзной мины не обижаться бывает очень сложно. У меня обычно получается.
Вообще-то, Горо моложе меня на несколько лет, но у него удивительно достоверно получается изображать мудрого старца с молодым лицом. Не знаю, как остальные, а я ведусь постоянно. Даже не обидно уже, привыкла.
