поднять его и положить на спальное место отсекались его бредовым «Не стоит, я тут полежу». Я укрыл ему ноги и залез на свою коробку. Убедившись, что никому из своих компаньонов я не нужен, я достал из-под нее свою тетрадь и записал все это сюда.
P.S.: Перечитал заметку про ночь…Боже. Неужели это все еще один день? Скорее бы он закончился.
День
Спать мне отнюдь не хотелось. Меня терзали мысли о том, где сейчас мои компаньоны по бизнесу, живы ли они? Похоже, о своих знакомых и близких в то время думали мы все, поэтому и разбрелись по магазину, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Застывшая у прилавков кондитерского отдела девушка смотрела в никуда. Старушка, например, решила заняться разгадыванием кроссворда в газете, свежий номер которой она нашла на стеллаже у кассы, а карандаш у нее был с собой. Старик не сводил глаз с солдата, ожидая его пробуждения, чтобы засыпать бедного сержанта вопросами, а я решил провести инвентаризацию складских запасов, чтобы выявить скоропортящиеся, а, следовательно, и приоритетные к употреблению продукты. Я решил не заморачиваться с инвентаризационной ведомостью и записать данные по остаткам прямо в своей тетради. Вот результаты:
– скоропортящиеся кондитерские изделия (шоколадные батончики, трюфели, суфле и т.д.) – 20 кг;
– овощи и фрукты (бананы, картофель, морковь, лук, огурцы, помидоры и пр.) – 30 кг;
– масло – 1,5 кг в брикетах;
– хлеб – 10 батонов;
– яйца – 5 десятков;
– колбаса – 5 кг;
– сыр – 8 кг;
– молоко – 20 л;
– рыба мороженая – 15 кг;
– мороженое – 4 кг в пломбирах и вафельных стаканчиках;
– творог – 5 кг;
– бекон, буженина, ветчина и прочие готовые мясные закуски – 6 кг.
Все остальные позиции – рыбные консервы, печенье, сахар, соль, соки и др. – может храниться долго. Объективно, все это может быть съедено 5 людьми за 2 недели при условии регулярного 3-х разового приема пищи. Неизбежно пропадут яйца и мороженая рыба (представляю себе аромат тухлятины, который будет стоять в магазине, когда это безобразие начнет портиться).
Когда я закончил обход, то поделился своими мыслями по поводу нашего рациона со старушкой. Я вырвал лист, где писал список скоропорта, из тетради и отдал ей со словами:
– Вот список того, что будет портиться. Мы тут застряли неизвестно насколько, поэтому я хочу, чтобы вы видели, что нужно подавать к столу в первую очередь. Консервы и вода – это наш неприкосновенный запас. Их мы будем есть и пить, когда выточим все это, ясно?
– Яснее некуда, – сказала она. – Давай повесим это на самое видное место, чтобы все видели, что нужно брать в первую очередь.
– Хорошая идея. – Я прикрепил список к двери на склад при помощи скотча, который взял из-под кассы. Когда я закончил, то спросил у старушки. – Вам отсюда видно?
– Да. Я еще не слепа, мальчик.
– Здорово. – Я отправился нести скотч назад и столкнулся взглядом с девушкой. Она с интересом смотрела на листок на двери склада:
– Это типа наше меню?
– Типа да. Нам придется его придерживаться. То, что будет портиться, я буду закручивать в мешки для мусора и прятать на складе. В наших общих интересах, чтобы там оказалось только то, что мы действительно не можем съесть.
– А как быть с естественными нуждами, парень? – Вклинился старик. – Мы вообще-то люди и нам надо ходить в уборную.
– Думаю, мы решим этот вопрос. В любой момент можно выйти на улицу.
– И получить огненным шаром по голове, да?
– Ну, мы не военные, нас не должно пришибить. – Вступилась старушка, на что старик лишь усмехнулся:
– Подумать только! Сопляк вводит военное положение.
– Старик, мне иногда кажется, что у тебя есть идеи лучше. Так поделись с нами. – Не выдержал я.
Он встал со спального места и, тяжело вздохнув, сказал:
– Каков твой план? Сидеть здесь на жесткой экономии и ждать, пока все не уляжется? По-моему, я сегодня тебе сказал, что это лютое барахло, а не план. Мы никому не нужны. Нет никого, кто пришел бы нас спасать, пойми же это, наконец. Я не просто так бросался на тебя с кулаками, я хотел тебя образумить, только ты по-прежнему корчишь из себя спасителя.
– Давай дождемся пробуждения солдата и не будем спешить с выводами. Может, план парня не так уж и плох. – Сказала старушка. Старик сел обратно на свое место и махнул рукой:
– Вот увидите, кто был прав.
Его слова уже второй раз убивали во мне мотивацию что-либо делать, но в то же время он показывал уязвимые места в моих действиях, за что, конечно же, я был ему благодарен:
– Старик, а что если я попробую выйти на улицу и осмотреться? Я один. Вы останетесь в магазине и не будете рисковать.
– Думаешь найти помощь и привести её сюда? В лучшем случае найдешь нахлебников, а в худшем – пропадешь.
– К слову о нахлебниках, – не унимался я, – у вас всех наверняка есть какие-то контакты, люди, которых вы хотели бы найти. Напишите мне их адреса, и я посмотрю, уцелели ли их дома. Кого найду – приведу сюда. Ну, что?
– Плохая идея, парень. – Сказал старик. – Ты же видишь, что там творится. Ты можешь даром сгинуть. Да и потом, какое тебе дело до наших знакомых? Только рты голодные.
То, что он говорил, было эгоистично, но верно: мы не могли себе позволить еще постояльцев. Последним моим возражением было:
– Когда мы подточим все запасы, все равно придется выйти на улицу, чтобы их пополнить.
– Это да, но когда это будет. На твоем месте я бы беспокоился, не залепят ли в этот магазин шаром в ближайшие 2 недели, а уже потом об источнике запасов. Сидим, молимся и ждем – вот лучший план.
– Понял. Спасибо, старик.
– Обращайся. – Он снова махнул рукой. Кажется, солдат начал пробуждаться.
Сержант привстал и, держась за голову, на которой уже не было каски, спросил:
– Где я?
– О, проснулся. – Обрадовался старик. – Ну и заставил ты нас понервничать. Мы тебя еле успокоили, помнишь?
Солдат тяжело вздохнул и снял с себя мотоциклетные очки. Теперь мы все видели перед собой мужчину лет 35-40 с темными волосами, грубыми чертами лица и пустыми серыми глазами. Он выглядел подавленным и растерянным. Мне это уже тогда не понравилось:
– Я вспомнил. Мне повезло оказаться в вашем магазине, когда мои друзья все погибли. Где мой рюкзак и винтовка?
– Винтовка у кассы прямо перед вами. – Ответил я. – Рюкзак позади вас у стены.
Словно не веря
