Да и терять по большому счету было нечего. Каких-то серьезных оснований не верить хиншу, особенно после случившегося в кабаке Петра, у нас не было. Хиншу показала нам оригиналы документов, ламинированные государственные бумаги, с гербами и печатями. Конечно, фамилия её отца посеяла в наших сердцах зерна темных подозрений, но какой у нас был выбор? Все же, судя по всему, хиншу говорила правду.
Но стоило только представить себе эту бешеную гонку, нас, несчастных семерых сорвиголов против всего мира, решившихся пуститься в эту безумную авантюру, как у меня сердце проваливалось куда-то в живот, хотелось сглотнуть и не получалось, потому что воздух застревал в гортани. Старый барон Толмачев, неформальный владыка Земли, тиран и узурпатор, но все же, как никак, оберегавший планету, умер, и оставил после себя несметную кучу золота, не написав завещания. И вдруг оказывается, что у него есть родной ребенок, который знает себе цену, оставшийся один против целого мира, но у которого достало решимости попытать счастья…
Мы ходили по сараю из угла в угол, избегая встречаться взглядами, не зная, куда деть собственные руки, не зная, куда смотреть, и как загнанные в ловушку звери натыкались на стены, словно не видя их. Временами все подходили к танку, критически оглядывая его со всех сторон и думали об одном и том же, все прикидывали в уме: доедет или не доедет? И нам казалось, что обязательно доедет. Но потом решимость ослабевала и все снова отворачивались и тёмный омут сомнений засасывал нас, как будто хотел разорвать душу на куски…
А танк действительно мог бы доехать. Машина была могучая. Атомный реактор в корме, дающий необходимое количество энергии, достаточное для работы двигателя и бортовых систем, был крайне неприхотливым и не нуждался в подзарядке. На борту также было все необходимое для дальних маршей. Инструменты, запасные траки, запчасти для двигателя, прочие расходники, маскировочная сеть, ружья, фонари, ледовые топоры, лопаты, стальные тросы, ломы и пилы. Экипаж у нас был отличный, все давно друг к другу притерлись, притерпелись. Практически, мы были готовы к серьезному походу. Уже когда мы доедем до Хабаровска, то будем в относительной безопасности – наше командование дальше искать нас не будет. «Пропали без вести при исполнении» – такое случается.
Но маловероятно, что Кирсанову удастся сохранить свою тайну от других сил, которые будут действовать против нас не стесняясь никакими принципами. Как минимум, нас видели в «Астре». Эти две истории быстро свяжут воедино.
Кирсанов размашисто ходил по сараю из угла в угол и все курил, курил, сигарету за сигаретой, без остановки. Мы боялись к нему подступиться. Окончательное решение было за ним, это всем было ясно без слов. Вдруг скрипнула дверь вездехода, хиншу спрыгнула на бетонный пол, обошла кабину и встала рядом с нами, скрестив руки на груди, и тоже стала смотреть на Кирсанова. Она, наконец-то, сняла с головы свой капюшон.
Тот, наконец, обратил на нас внимание, замер, огляделся, словно вспомнив где находиться. Выкинул, наверное, сотый окурок, втер его носком ботинка в бетон, и отрывисто сказал:
– Дождёмся темноты, и я с Димой пойдём к Семену. Он тут в квартале отсюда живёт. Возьмём у него припасы. В следующий раз есть будем в Хабаровске, а до него ни одной остановки, даже по нужде. Нам понадобятся карты. Тех, что у тебя, недостаточно. – Он кивнул хиншу. – На обратном пути зайдём в магазин, заодно узнаем новости. Кит и Андрей, остаётесь нас сторожить, все остальные марш в кабину, спать.
Он оглядел всех и его глаза приобрели нездоровый блеск.
– Мы должны понимать, на что мы решились, – сказал он, и в его голосе прозвучало неведомое нам доселе напряжение. – Если попадёмся – нас застрелят на месте, сразу, без суда и следствия. Печальный итог. Я как-то не так представлял себе конец своего земного пути… так что, решать вам. Если кто-то хочет свалить – сейчас самое время.
Он снова посмотрел на каждого, но никто не шелохнулся. Тогда Кирсанов кивнул и двинулся к танку. Проходя мимо хиншу, он остановился и на его лице отобразилось подобие улыбки.
– Надо, приличия ради, познакомиться, что ли, – сказал он. – Как твоё имя?
– Юля, – тихо ответила она по-русски. – Так меня зовут.
Кирсанов скривился было, но совладал с собой.
– Юля, – повторил он. – Что ж, пусть будет так. Я не хочу тебе верить, Юля, но почему-то верю, а почему – не знаю. Можешь говорить по-русски, Юля, если тебе так удобней. Если повезёт, к весне доберёмся до Москвы, стольного града. Ликуй, твоя взяла…
Я успел заметить мелькнувшую на её лице слабую улыбку. Она словно вся засветилась, и я подумал, что даже тигриные глаза сиксфинга не портят её красоты. Потом она ушла в кабину вслед за Кирсановым, а мы с Китом отправились к воротам, стеречь спокойный сон товарищей. Несомненно, в кабине сейчас будет происходить самое интересное – подробный разбор полетов, споры, обсуждения. А мы, как обычно, не у дел. Конечно, все остальные – «нужные» люди. Володя водитель, Дима за все отвечает, правда теперь с нами нет Бориса, который со своим танковым пулеметом был гарантом нашей безопасности, а Кирсанов командир. А мы с Китом так, на подхвате. Кит бортовой механик, он отвечает только за то, чтобы машина была на ходу и все в ней работало исправно. Но его, при необходимости, любой может заменить. Неизвестно, насколько успешно… но потеря Кита не повлияет на наше решение продолжать путь. А я просто рабочая лошадка, выполняю всю чёрную работу. От этого мне стало тоскливо. Но я подумал, все это потому что я ещё молод, а с течением времени, если не буду сидеть сложа руки, приобрету много полезных навыков и знаний и тоже стану «нужным» человеком. Научусь и танк водить и по звёздам ходить, как говорит Дима…
Начинало темнеть, небо над городом гасло, и я вдруг на миг представил себе, какой по истине громадный путь нам предстоит преодолеть и мне стало страшно. Мы понятия не имеем, какие нас поджидают опасности, какие испытания придётся потерпеть, чтобы добраться до цели.
С приходом темноты Дима и Кирсанов отправились в город, как и договаривались. Они предупредили, что дело им предстоит нелегкое и ждать их скоро не имеет смысла, они будут не раньше, чем через несколько часов. А мы за это время должны были проверить, полностью ли в порядке наш вездеход, «Витязь», наша машина, на которую теперь возлагались все надежды и от которой мы теперь зависели целиком и полностью
