СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Утром Диего проснулся от едва заметного толчка: качнулась кровать. Он полежал с закрытыми глазами, ожидая, повторится ли толчок. Решив, что все это является результатом сновидений, повернулся на бок, но тревога не покидала его, вернее, не тревога, а отзвук какой-то не схваченной еще мысли, комариным жужжанием пробудившей сознание в реальности наступившего утра.
Он встал, выгоняя из тела остатки сна, и в это время мягко зазвенел интерком. Пограничник шагнул к универсальной стойке домашнего комбайна и включил связь. Угол комнаты «перестал существовать», вместо него появилась вторая такая же комната и стоящий босиком посредине Грехов.
– Проснулся? Мне показалось, что дом колыхнулся.
– Мне тоже. Но, случись что серьезное, нас подняли бы по тревоге. Подожди, узнаю у дежурного.
На этот раз в центральном зале дежурил Нагорин. Он не удивился вопросу Диего.
– Был толчок, силой около трех баллов. Мизер, конечно, спите спокойно.
– Но, насколько я осведомлен, марсотрясения в районе Эллады не случались ни разу – толстая континентальная кора. Не следует ли связать толчок с нашим любезным гостем?
– Вы правы, я только что получил данные от автоматической сети сейсмографов: эпицентр толчка в районе полигона с точностью до километра.
– Значит, оборотень. Как он сейчас выглядит?
– Как обычно, ничего внешне не изменилось.
– Может, шевельнулся корень? Все-таки длина его достигла четырех сотен метров. Проверьте.
Одевшись, Диего встретил Грехова в коридоре, и они направились в столовую, на ходу делясь впечатлениями от утреннего подъема. После завтрака пошли в центр, постепенно заполнявшийся работниками исследовательского комплекса. Вычислители и задатчики программ для киберов уже работали, наполняя зал тихим звоном и писком.
– Вот человек, который, по-моему, что-то знает, – пошутил Диего, подходя к Сергиенко, наблюдавшему за одним из виомом.
– Это вы о толчке? – спросил тот, оборачиваясь. – Скорость роста корня резко возросла, думаю, это и породило колебание почвы.
– Вот как? – нахмурился Грехов. – И как велика скорость роста на данный момент?
– Четыре метра в час. А была три сантиметра…
Некоторое время все молчали, разглядывая грузный бочонок геолого-разведывательного робота. Не верилось, что робот свободно проникает под землю на несколько сот метров и движется сквозь горные породы так же легко, как игла сквозь воду.
– Долго будет расти корень? – спросил Грехов.
– Не знаю, – с неохотой сказал Сергиенко. – Может быть, он решил достичь мантии – для эффективного пополнения энергозапаса, а может быть, скоро остановится.
– А вы представляете, что будет, если корень оборотня в самом деле проткнет кору Марса до мантии?
Сергиенко посмотрел на губы Грехова и не ответил.
– Я уже сообщил Пинегину, – сказал подошедший Нагорин, более угрюмый, чем всегда. – До заседания ВКС осталось шесть дней… – Он замялся.
– Договаривай, – скривился Сергиенко.
– Картина остается неясной, вот и все, собственно. Но вывод комиссия сделала однозначный: мы будем требовать удаления сверхоборотня с поверхности Марса в открытый космос.
– Тогда лучшее место для нового полигона – девятый сектор пояса астероидов, – сказал Грехов. – Самый безлюдный уголок Солнечной системы. А базой для полигона может послужить древняя станция солидного патруля. Правда, метеоритная опасность там повыше, чем в других секторах пояса.
– О размещении полигона решит совет, хотя при веском обосновании подойдет и пояс астероидов. Что же касается вашего вполне уместного волнения по поводу роста корня обротня… – Нагорин посмотрел на Сергиенко.
– Говори все, – махнул тот рукой. – Все равно ничего изменить нельзя. Все-таки человечество заметно усредняется… В прошлые века гениев, возвышавшихся над средним уровнем науки, умеющих верно оценивать основные направления развития общества, было больше. Здесь я не вижу никого, кто смог бы оценить реальные объемы того богатства, которое заключено в сверхоборотне, даже не в самом Конструкторе – только в его споре! Оценить тот толчок, который даст науке овладение тайнами величайшего экспериментатора и строителя во Вселенной!
– Один толчок мы сегодня уже ощутили, – с иронией заметил Диего.
– Не согласен с вами, – сказал Грехов. – Я не социолог, но по сравнению с прошлыми веками уровень знаний и задачи человечества существенно изменились, от дифференциации наук мы идем к их интеграции, и любой ученый-универсалист нашего времени способен на то, на что были способны великие умы прошлого. Сегодня не до полемики, но, вероятно, в данной ситуации следует прогнозировать не пользу сверхоборотня для науки, а тот вред, который может принести человечеству рост споры Конструктора. Это гораздо трудней… и ответственней. Давайте вернемся к корню. Сергиенко сжал побелевшие губы в линию, отвернулся. Напряжение разговора стало спадать. Диего понимал ученого, да и как его не понять, когда обстоятельства дают в руки человеку прекрасный материал для исследований, цена которому – рост могущества цивилизации?! Но, с другой стороны, можно так обжечься на этом невидимом огне любопытства! Сколько погибло при изучении того же сверхоборотня? Но сколько еще может погибнуть в результате катастрофы, связанной с рождением Конструктора? «Черт возьми, как ты бываешь слеп и недальновиден, человек!» – подумал Диего.
– Сегодня стало известно, – виноватым тоном сказал Нагорин, не глядя на спасателей, – что оборотень начал активно поглощать энергию всей поверхностью своего тела. В результате вокруг него температура понизилась на пятьдесят два градуса. Плюс к этому возросло энергопотребление силового пояса.
– Это значит, – Грехов переглянулся с Диего, – что полигон фактически остался без защиты? Так вас понимать?
– Ну, остаются реактивные экраны, гравиконденсаторы… хотя вполне возможно, что он может поглощать все виды материи – от полей до вещества. Растворяет же он в конце концов породы континента!
