— Ну, перестань!
— Нет, я серьезно, — настаивала она. — Могу привести прямо противоположный пример. Ты знаешь, что случилось, когда римляне открыли галлов?
— Они их покорили, вот что!
— Верно. Нет, почти верно. Но потом, несколько сот лет спустя, кто кого завоевал, Робин? Варвары завоевали Рим, Робин.
— Я не говорю о завоевании. В конце концов они цивилизованные люди. Если они люди. Я говорю о комплексе расовой неполноценности. Что происходит с народом, который живет рядом с более умным народом?
— Ну, в разных обстоятельствах бывает по-разному, Робин. Греки были умнее римлян, Робин. У римлян за все время существования империи не появилось ни одной новой идеи, кроме более усовершенствованного оружия и более изощренных способов убивать людей. Но римляне не расстраивались. Они даже принимали в свои дома греков, чтобы те учили их поэзии, истории и науке. Как рабы. Дорогой Робин, — сказала она, поставив чашку кофе и прижимаясь ко мне, — мудрость — это нечто вроде источника. Ответь мне, когда тебе нужна какая-то информация, к кому ты обращаешься?
Я с минуту подумал и затем ответил:
— Главным образом, к Альберту. Я понимаю, к чему ты клонишь, но это другое дело. Компьютер и обязан знать больше и думать быстрее меня — в некотором отношении, конечно. Он для этого и создан.
— Совершенно верно, дорогой Робин. И обрати внимание, ты уже давно общаешься с Альбертом, но при этом не погиб. — Эсси потерлась о меня щекой и выпрямилась. — я вижу, ты неспокоен, — сказала она. — Что бы ты хотел сделать?
— А какой у меня выбор? — ответил я и потянулся к ней. Но Эсси покачала головой.
— Я не это имела в виду, по крайней мере не сейчас. Хочешь посмотреть ПВ? Я записала вечерние новости, когда вы с Вильмой строили планы. Там показывали, как твои добрые друзья посещают землю своих предков.
— Древние в Африке? Я видел это днем. — Какой-то местный деятель решил, что для повышения его популярности будет хорошей рекламой показать Древним Олдувайское ущелье. С точки зрения рекламы он был прав. Но самим Древним там не понравилось. Им было жарко, они недовольно щебетали друг с другом по поводу уколов вакцин и перелета. Это была действительно интересная новость, как и информация о Поле с Ларви. Они в Дортмунде открывали мавзолей Пейтера Хертера, останки которого должны быть доставлены с Пищевой фабрики.
Забавно было послушать и Вэна. Он все богател, выступая на ПВ в качестве знаменитого звездного Мальчика с Неба хичи. Не хуже себя чувствовала и Джанин, которая прекрасно проводила время, встречаясь во плоти со своими кумирами поп-звездами.
Да и мне грех было жаловаться. Все мы были богаты — деньгами и славой.
Я не знал, что с нами со всеми станет. Но наконец понял, чего хочу.
— Надень свитер, Эсси, — попросил я. — Пойдем погуляем.
Держась за руки, мы прошли к самой кромке ледяной воды.
— Снег, — завороженно проговорила Эсси, вглядываясь в защитный купол в семистах метрах над нами. Обычно его трудно бывает увидеть, но сегодня, несмотря на нагреватели, растапливавшие снег, он лежал молочным пузырем, в котором отражались огни города. Эта расцвеченная огнями белесая пелена протянулась от одного горизонта до другого.
— Тебе холодно?
— Может, потому что мы находимся у воды, — призналась Эсси. Мы поднялись от берега к небольшой пальмовой роще у фонтана, сели на скамью и принялись разглядывать огни на Таппановом море. Тут было комфортно и спокойно. Воздух под защитным пузырем никогда не бывает слишком холодным, но вода Гудзона, которая, прежде чем доходит до плотины Пелисейд, проходит под открытым небом семьсот или восемьсот километров, почти каждую зиму проносит через заграждения льдины.
— Эсси, — задумчиво проговорил я, — мне все не дают покоя...
— Я знаю, дорогой Робин, — перебила она меня.
— ...мысли о Древнейшем. Об этом ненормальном компьютере.
— В самом деле? — Она поджала ноги, чтобы убрать их подальше от травы, повлажневшей от случайных брызг фонтана. — Да, очень большая машина, — покачала Эсси головой. — И очень послушная, после того как ты вырвал у нее зубы. Если у Древнейшего нет внешних эффекторов, подвижности или доступа к любым контрольным цепям, она становится кроткой, как овечка.
— Можешь ли ты создать такую же для людей?
— Ага! — ответила Эсси. — Гм. Да, думаю, что смогу. Конечно, на это потребуется время и очень много денег, но в принципе это возможно.
— А сможешь ли ты включить в нее человеческую личность — после смерти человека, конечно? Как записывались Мертвецы?
— Я бы сказала, это можно сделать гораздо лучше. Правда, есть некоторые трудности. В основном биохимические, не по моей части. — Она откинулась назад, глядя на радужный купол, который сиял над головой, как небо в раю, и задумчиво ответила: — Когда я пишу программу, Робин, я разговариваю с компьютером на том или ином языке. Я говорю ему, кто он такой и что должен делать. Программирование хичи строится на других принципах. Оно основано на прямом химическом прочтении мозга. Мозг Древних химически не идентичен твоему или моему, поэтому записи Мертвецов не очень совершенны. Но Древние гораздо дальше от хичи, для них-то и был первоначально разработан этот процесс. Хичи сумели преобразовать этот процесс без труда, поэтому сможем и мы. Да. Когда ты умрешь, дорогой Робин, можно будет переписать твой мозг в компьютер, потом поместить эту машину в корабль хичи и малой скоростью отправить к объекту Стрелец НН, к черной дыре, где ты наконец встретишься с Джель-Кларой Мойнлин и объяснишь ей, что в том эпизоде твоей вины не было. Даю тебе слово, что я так и поступлю, но ты должен обещать не умирать еще скажем, пять—восемь лет, чтобы провести необходимые исследования. Ты мне обещаешь это?
Бывает, что Эсси меня так захватывает врасплох, что я не знаю, как реагировать: плакать, сердиться или смеяться. В этом случае я быстро встал и посмотрел на свою дорогую жену. Потом решил, что делать, и рассмеялся.
— Иногда ты поражаешь меня, Эсси, — сказал я.
— Почему, Робин? — Она взяла меня за руку. — Предположим, все наоборот. Предположим, это я много лет назад испытала большую личную трагедию. Такую же точно, как твоя. Человек, которого я любила, сильно пострадал, причем таким образом, что я не могу с ним увидеться и объяснить, что случилось. Неужели я не хотела бы поговорить с ним, рассказать, что испытываю?
Я начал отвечать, но она встала и прижала палец к моим губам.
— Это был риторический вопрос, Робин. Мы оба знаем ответ. Если Клара еще жива, она очень хочет снова тебя услышать. Это вне всякого сомнения. Поэтому план таков. Ты умрешь... не скоро, я надеюсь. Мозг перейдет в машину. Ты позволишь снять еще одну копию для меня? Но вторая копия полетит к черной дыре, отыщет Клару и скажет ей: «Клара, дорогая, то, что произошло, невозможно было предотвратить, но я хочу, чтобы ты знала — я отдал бы жизнь, чтобы спасти тебя». И тогда, Робин, догадываешься ли ты, что ответит Клара этой странной машине, которая появится ниоткуда, может быть, через несколько часов по ее времени после самого происшествия?
