или ужастик, — когда кто-то отключает звук в особо страшные моменты. Сопровождающие Ивеса лейтенанты Луи Луссель и Антуан Мартен стояли в коридоре, в пятнадцати метрах от палаты с панорамным окном, и наблюдали немое кино точно так же, как и приближающаяся я. Кончики их хвостов нервно и совсем не по-офицерски царапали пол клиники.
Через прозрачное и явно звуконепроницаемое окно я наблюдала, как женщина с ярко-рыжими волосами швыряет в Ивеса все попадающиеся под руку предметы и что-то кричит, периодически пытаясь перейти на кулачные бои. Густая грива волос разметалась по плечам, и в свете ламп казалась пламенем, вспыхивающим по всему помещению. Лицо исказилось от боли и гнева, она выплескивала всё накопившееся, и сейчас вот так — в кино без звука — очень хорошо проступили её многочисленные морщины вокруг рта и глаз. Возраст, жизнь на Захране и пять беременностей матери давали о себе знать.
Ив с фантастической даже для цварга скоростью уворачивался от летящих в него предметов. В те моменты, когда до него пытались дотянуться руками, между ним и разъярённой женщиной внезапно вырастал Руслан, правда, со стороны сложно было сказать, что именно он делает: то ли пытается удержать мать от необдуманных поступков, то ли самостоятельно навалять Ивесу… На кровати по центру помещения полусидя лежал пожилой и очень сухенький цварг. Он обхватил морщинистыми руками голову, положив ладони на основания побелевших рогов, и жмурился… как будто бы от боли. В ногах у него сидела и рыдала Ирка. По тому, как периодически открывался маленький ротик, я подозревала, что она ещё и подвывает.
— Что же вы не сопровождаете лейтенанта Ир’сана?! — вырвалось у меня, стоило поравняться с офицерами.
— Так он же с… родственниками. Зачем нам портить такую идиллию, — первым нашёлся Луи.
— Да и ментальный фон… слишком резонансный, — добавил Антуан, косясь одним глазом на прозрачную стенку.
— М-да, женщины с Захрана — это вам не цваргини, — буркнула я и таки направилась в палату к Ир’сану-старшему.
Дверь отъехала автоматически, и барабанные перепонки взмолились о пощаде.
— Козёл рогатый! Да из-за тебя моя дочь пропала…
— Мэм, она жива-здорова!
— Ты обещал её и пальцем не трогать, я тебе поверила!
— Мэм, Кристина жива, с ней всё…
— Милая Ангелина, успокойтесь! Уверяю, если мой сын вернулся, то, значит, и ваша дочь… — попытался встрять в разговор Ивон, но его голоса было почти не слышно на фоне творящегося бедлама.
Руслан заметил меня первым и внезапно широко улыбнулся.
— Мам, а Кристина уже здесь…
— Не отвлекай меня, я сейчас этого фиолетового прохвоста достану…
Ангелина попыталась сцапать Ивеса за хвост, и я не выдержала:
— Ма-а-ам!!!
— Кристина?! — Рыжеволосая женщина развернулась и несколько раз хлопнула ресницами, прежде чем до неё дошло, что я стою перед ней. Она громко всхлипнула, подушка упала из ослабевших пальцев. — Так они не соврали, да? Это действительно ты?
Глаза в который раз за сегодня защипало, а в горле запершило.
— Ну разумеется, это я!
— Кри-и-ис! — А это уже была Иришка.
Она проворно вскочила с кровати и бросилась меня обнимать. После неё на меня навалилась мама, сжимая в поистине медвежьих объятиях — я даже на миг подумала, а не было ли в нашей крови ларков, — и последним подошёл Руслан. Он терпеливо дождался своей очереди, не менее крепко сжал, чмокнул в щёку и… так и остался рядом, продолжая меня обнимать, исподлобья косясь на Ивеса.
Та-а-ак… Что они тут ещё не поделили?
— Деточка, — тем временем мама расплакалась, — что же эти изверги с тобой сделали! Как же ты похудела! О-о-о… — Она рассмотрела под краем задравшейся штанины фиксатор. — Над тобой издевались?! Это были пытки?!
— Я сама сломала ногу, ничего страшного, скоро заживёт, — пробормотала я, поскорее одёргивая брюки.
— Конечно заживёт! Всё, собирайся, возвращаемся на Захран. Отныне ты больше не служишь в этом ужасном месте! — вдруг строго сказала мама. — Я-то думала, что тебе в Космофлоте будет лучше…
— Мам, я никуда не поеду.
— Что?!
После криков и шума в палате вдруг повисла резкая пауза. Руслан кашлянул.
— Кристин, это не обсуждается. Ты не представляешь, что мы пережили, волнуясь о тебе. Лёве эти… — он метнул взгляд в младшего брата, затем в Ивеса и явно заменил крутящееся на языке слово: — …цварги наконец-то вылечили ногу. Ты нашлась. Теперь, когда все в сборе, можно наконец-то лететь на Захран.
У меня зачесалось между лопаток от ощущения дежавю. Всего три месяца назад я приезжала на каникулы на родину, и мама с братьями говорили всё то же самое с небольшими поправками.
Помощь пришла неожиданно, и с той стороны, с которой я никак не ожидала. Ир’сан-старший отнял руки от резонаторов, опёрся на кровать и неожиданно красивым, совсем не стариковским голосом сказал:
— Ангелина, что же ты опять несешься вперёд астероида? Зачем так срочно возвращаться на Захран? Тебе на Цварге плохо? Посмотри, какая здесь экология, продукты, воздух, природа… Ведь у тебя дома ничего не горит, ты можешь провести с семьей ещё неделю и подумать над моим предложением.
«Каким ещё предложением?» — озадачилась я, но мама погрустнела, поджала губы, отвела взгляд в сторону. Она явно поняла, о чём идёт речь.
— В принципе, неделя роли не сыграет… — вдруг протянула она неуверенно.
— Сыграет, — вмешался Руслан. В стане моей семьи наметился раскол. — Зачем здесь оставаться, когда можно полететь домой? Близнецы вон одни на Захране, без нас. Им наверняка одиноко.
«Близнецам одиноко» прозвучало настолько фальшиво, что на брата с укоризной посмотрели все: и я, и Лёва, и Иришка, и мама… Ир’саны же не поняли, о чём идёт речь, и лишь переглянулись. Я невольно поймала себя на мысли, что Ивес очень похож на отца.
— Гхм-м-м… ладно, не одиноко. Но за ними нужен присмотр… спалят ещё квартиру ко всем швархам.
Вот это было ближе к истине, но в последний прилёт на Захран у меня сложилось впечатление, что Толик с Жориком очень повзрослели…
— Нет, нам пора домой, — упрямо повторил Руслан и сжал правой рукой мои рёбра так, что стало больно.
Ивес хоть и стоял вполоборота, но тут же дёрнулся в нашу сторону с убийственным выражением лица, а я спохватилась, что даже не попыталась обуздать эмоции. Не знаю, что произошло
