тут же с кем-то связался, заказал нам такси, и водитель доставил нас в очень красивый дом на горе.
Я прикрыла глаза, искренне желая надрать уши одному шахматисту, который обожает выдавать всю информацию порционно.
— Так, получается, вы сейчас живёте не в клинике? — переводя дыхание, уточнила.
— Нет, в огромном доме, говорю же. Я не поняла, из чего он сделан, ощущение, будто из стекла и металла, но тепло в нём как в бревенчатом, а на первом этаже настоящий камин, представляешь? Топится странными брикетами, правда… Зато вид с горы открывается шикарный! Водитель каждое утро приезжает за нами и доставляет сюда, а вечером мы уезжаем. И по магазинам он нас покатал, когда Ира порвала своё платьице… Я думала, придётся последние деньги на одежду тратить, но шофёр всё оплатил со словами, что господин Ир’сан велел обо всём позаботиться.
Я помассировала виски, переваривая очередной пласт информации. Голова гудела. Оказывается, пока я мёрзла на Тальвиле, мама вовсю знакомилась с Цваргом. Занятно… Теперь становится понятно, о каком предложении шла речь. Ивон хотел, чтобы Ангелина пожила в его доме ещё хотя бы неделю...
— Руслану всё это не понравилось, оно и понятно, он же мальчик… Он ещё в космопорту, когда понял, что не самый сильный и не сможет нас с Ирой защитить, почувствовал свою уязвимость. Твой брат очень комплексует и хочет поскорее вернуться на Захран, ежедневно пытаясь подобрать всё новые и новые причины, а мне здесь понравилось, да и Лёва друзей нашёл, а уж об Ирке я вообще молчу, она крутит этими рогатыми как хочет.
Я нервно рассмеялась. Этот целеустремлённый ребёнок действительно может прогнуть под себя кого угодно, если задастся целью.
— Я вначале Ивона за старого извращенца приняла, — неожиданно призналась Ангелина, краснея и шеей, и лицом. — Не знаю, за кого он меня принял, но попросил остаться в первую ночь в его палате, можешь себе вообразить?!
Нет.
Учитывая характер Ивеса, который до конца будет держать всё в себе и молчать, — я не представляла.
А ведь Дени как-то упоминала, что Ивон Ир’сан из уважаемого аристократического рода…
— Ну, я ему и вывалила в лицо всё, что о нём думаю! Что я не какая-нибудь там прошмандовка и вообще спала в одной постели только с теми мужчинами, кто на мне женился.
Я приложила тыльную сторону ладони к губам и тихонечко взвыла:
— Мама-а-а… ему же твои бета-колебания нужны были! Он не спал, у него разорванная привязка с женой, которая его бросила, а на этом фоне образовалась бета-недостаточность… Агата ведь тоже с Захрана.
— Вот! — Ангелина подняла указательный палец вверх. — Санитары тоже что-то такое говорили про эти волны непонятные… А толку-то? Одно другому не мешает. Я так и сказала, что не буду на ночь оставаться с посторонним мужчиной в одном помещении!
«Ох, зато у Ир’сана-старшего хватило ума не предлагать бедной женщине с Захрана деньги, иначе бы она тут точно сейчас не сидела…»
— Цварг внезапно стал уговаривать оставить хотя бы Иру.
Я встала за ещё одним стаканчиком кофе, понимая, что уже у меня горят уши от этой дикой истории, а мама продолжила:
— Конечно же, я ей запретила, но ты как будто сестру не знаешь! Она упрямей, чем близнецы. Заявила вдруг, что ей Ивон нравится… Я чуть со стыда не сгорела!
— Мама-а-а… — Вот теперь у меня получилось издать совсем уж неприличный звук.
Ох, бедный Ир’сан-старший, лежал себе в коме, никого не трогал, а тут истеричная захухря как метеорит на голову свалилась, да ещё и в извращениях всяких обвиняет. Стоило только вспомнить, как всегда безукоризненно тактично держится Ивес, и меня накрыло не то смехом, не то слезами.
— Что «мама»?! — тут же взвилась Ангелина, невольно подтверждая, что теперь-то и ей стыдно за своё поведение. — Девочка-школьница в палате этого мужчины! Где это видано?! А санитары все как один сговорились, ещё и кровать вторую на ночь для Иры в его палату принесли! Я не знала, что и думать!
Мама выкинула стаканчик в ближайший утилизатор, вытерла вспотевшие ладони о домашнее клетчатое платье и тихо буркнула:
— Я всю ночь простояла в коридоре и смотрела, как они спят. Такой идиоткой себя ещё никогда не чувствовала.
— Зашла бы внутрь, легла бы на диван. Он же там есть.
— На рассвете, когда совсем ноги перестали держать, я и зашла.
— И что?
— Да что-что! Проснулась, а Ира уже перебралась к нему в ноги, и они вовсю что-то шёпотом обсуждают, чтобы меня не разбудить, а на тумбочке у неё стоит клубника со сливками! Представляешь! В это время года — и клубника! И она вся чумазая, перепачкавшаяся клубникой до ушей… Санитар заходит в палату и на моих глазах ей новую мисочку с клубникой приносит, поганка рыжая носик морщит и спрашивает: «А что, земляники у вас совсем-совсем нет?» Да как будто она эти ягоды на Захране хоть раз ела и представляет, чем они отличаются! Тьфу! Они все прыгали вокруг неё, тряслись и просили, что, если уж я не могу остаться, чтобы Ира с Ивоном провела времени столько, сколько не жалко.
Мама порывисто вздохнула и обняла себя руками.
— Не успела я оглянуться, как Ивон начал уговаривать твою сестру остаться на Цварге. Он там ей школу какую-то для лядей обещал.
— Леди.
— Ледей.
— Леди, мам, это... обращение на Цварге. Во множественном числе тоже так произносится.
Ангелина вздохнула и внезапно расплакалась.
— Ивон предложил удочерить Иришку. Говорит, она ему нужна… Док объяснил, что тот не врёт, да и Ире здесь так нравится… — Она громко всхлипнула. — Да и я, Крис, не такая уж и дура, прекрасно понимаю, что здесь для нашей мелочи всё будет прекрасно. О такой жизни, как на Цварге, можно только мечтать! Но на душе швархи скребут! У меня два пути: то ли дочь продать, то ли отобрать у неё надежду на светлое будущее… Она уже так загорелась идеей здесь остаться!
Бедная моя головушка! Я думала, что удивить меня уже нельзя, но, кажется, я ошиблась. В висках запульсировало от боли и рыданий матери, которые вгрызались похлеще, чем жвала швархов в радиоактивный металл. Определённо, я слегка перехвалила способности Ивона Ир’сана, но, с другой стороны, цварга чисто по-человечески понять можно: столько лет не мог прийти в себя,
