В фокусе видеокамер проплыла каменистая осыпь, откос оранжевого песка, затем изображение качнулось и застыло. До края плато, под которым плескались мутные, взбаламученные ветром воды старого водохранилища, оставалось не больше десятка метров.
— Выпускаю МаРЗа[7]…
На броне машины раскрылся еще один порт, и пневматическая пушка с тихим хлопком выплюнула в разверзнутую внизу бездну воды тридцатисантиметровую сферу малого разведывательного зонда.
Экран монитора, на который транслировалось изображение, моментально разделился на два оперативных окна.
Зонд пролетел по пологой дуге и шлепнулся в воду. На экране поплыла коричневатая муть, затем заработали термальные сканеры аппарата, и картинка стала мутно-зеленой.
— Он идет к отмеченной на карте аномалии, — прокомментировал Игорь движение ощетинившегося датчиками шарика.
Мимо МаРЗа проплывали какие-то смутные тени, но они не излучали тепла, наоборот, были холодны, а следовательно — мертвы.
Возросшее было напряжение опять понемногу начало спадать.
Шли минуты, а картинка на мониторе не менялась.
«Так можно искать до бесконечности…» — с тоской подумал Андрей. Он отвернулся от монитора, чтобы выпить глоток чего-нибудь освежающего, и поэтому пропустил этот миг, когда сенсоры зонда зафиксировали четкий термальный всплеск.
Сигнал шел совсем не от точки аномалии, — он обнаружился почти у линии прибоя, недалеко от того места, где из недр песчаных откосов несколько часов назад выползла «БМК».
— Есть! — прерывающимся от волнения голосом произнес Игорь. — Фоновое тепло! Как при работе хорошо экранированного реактора!
— Да это же…
Андрей потрясенно смотрел на монитор, где светлело, принимая определенный контур, алое пятно термального всплеска.
— Это криогенный модуль!.. — торжествующе закончил его мысль Курт. — Он лежит почти в полосе прибоя!
* * *
— Самат, мы пошли! — Андрей произнес это в микрофон своего гермошлема, глядя, как серпообразная глыба «Сизифа» вдруг отпрянула назад и начала стремительно удаляться.
— Мамочка моя!.. — восхищенно выдохнул Игорь, у которого похолодели все внутренности от мягкого плевка стартовой катапульты, вышвырнувшей их в космос.
— Эй, ребята, смотрите, приборы показывают какую-то аномалию в поясе обломков, — предупредил Курт, который оказался менее подверженным восторгу острых ощущений и внимательно следил за аппаратурой посадочного модуля. — Это не может быть какой-нибудь боевой системой тех лет?! — осведомился он.
— Включи анализ вариантов, — предложил Андрей, Их модуль в автоматическом режиме вышел на заданную орбиту и готовился нырнуть под пухлую шапку облачности, как только бортовой компьютер нацелит автопилот на более или менее безопасную брешь в обломках.
— Чушь какая-то… — растерянно произнес Курт, глядя на монитор. — Что такое «генератор нервно-паралитического поля»?
«Орбитальный станнер, болван!» — приблизительно это готов был крикнуть Андрей, у которого похолодело внутри от слов ничего не подозревающего фон Раддена, но темная волна парализующего излучения настигла их раньше, чем он успел открыть рот. Она ударила в мозг, и дыхание вдруг перехватило, будто кто-то невидимый стиснул пальцами его горло.
Андрей выгнулся в кресле, словно в припадке эпилепсии.
Световые ниточки индикаторов на пульте управления вдруг зашкалило. Казалось, что вся кибернетика посадочного модуля решила разом сойти с ума.
Он знал о подобных видах оружия. Где-то среди обломков прятался переживший века спутник. Излучение его генераторов в равной степени действовало как на человеческий мозг, так и на автоматические системы управления…
Базовые гироскопы, ориентирующие спускаемый аппарат относительно геомагнитного поля планеты, внезапно взбесились, и по броне посадочной капсулы замелькали частые, хаотичные вспышки коррекции; небольшой корабль конвульсивно дернулся, реагируя на реактивные импульсы, и начал уходить с орбиты, подавшись навстречу несущимся внизу металлическим астероидам, а обезумевшие автопилоты продолжали корректировать несуществующий курс…
Пальцы Колыванова, который все еще удерживал в себе искру сознания, судорожно рванули предохранители пульта, и панель автоматического пилотирования погасла.
Он оглянулся, разрываясь между дикой, раздирающей мозг болью, критическим креном корабля и необходимостью определить состояние экипажа.
Причина их внезапного молчания была ясна. Курт нелепо выгнулся в своем кресле, хватая воздух широко открытым ртом, Андрей бессильно свесился набок, удерживаемый в сидячем положении натянувшимися страховочными ремнями, а его сведенные судорогой пальцы все еще лежали на сенсорах приборов…
Все это длилось не больше нескольких секунд. Посадочная капсула продолжала медленно уходить вниз, теряя параметры орбиты, и ее носовые дефлекторы уже вспыхнули, соприкоснувшись с пограничными обломками исковерканного ожерелья Непруна.
Игорю казалось, что он слышит скрип собственных, сведенных судорогой мышц, когда поворачивал голову назад, к приборным панелям пульта.
«Ну, Самат… чего же ты ждешь?..» — с обреченной, смертной тоской подумал он, чувствуя, что теряет сознание под усиливающимся прессингом невесть откуда возникшего нервно-паралитического поля…
Это был один из тех неожиданных и смертельно опасных сюрпризов, о которых предупреждал Андрея Логинова полковник Каргош. Где-то, среди исковерканного ожерелья обломков, прятался вполне исправный, защитный спутник или особо изощренная мина…
«Господи, ну и сволочная была война…» — тоскливо подумал Игорь, прежде чем потерять сознание.
* * *
Самат Шор-Эши, к которому мысленно взывал теряющий сознание Колыванов, на самом деле не ждал, он действовал, но делал это несколько заторможено, старый грузовик тоже попал под удар поля, но ему досталось много меньше, чем спускаемому аппарату, — так, зацепило краем…
С губ ганианца, вместе с выступившей на них пеной, рвались самые страшные проклятия его родины. Глаза тучного владельца «Сизифа» лезли из орбит от усилий, которые он прилагал, пытаясь овладеть управлением…
Подчиняясь воле его рук, «Сизиф» не очень грациозно отвернул в сторону и начал медленный набор высоты, относительно поверхности планеты. В этот момент он был похож на ленивого космического левиафана, всплывающего из фиолетовых глубин стратосферы.
Толстые, украшенные нешуточными перстнями пальцы Самата, как в замедленной съемке, перемещались по сенсорам пульта, половина приборов которого просто не хотела подчиняться никаким командам или выдавала сущую ахинею, но он все же поднимал корабль, уводя его от смертельного соприкосновения с поясом обломков, навстречу которому неумолимо падал посадочный модуль.
