отряды, рассыпалось и соединялось, двигалось, тоже формируя "мешок", только больше размерами. Силам Тургая, что уцелели в Ымкане и прочих городах, предстояло двигаться им навстречу, освобождая города и замыкая ловушку, но без фанатизма.
Дабы часть рабнеков видела, что можно сбежать на юг, не зная, что крепости на перевалах будут перехвачены.
Казарад Барлот выделялся даже на фоне своей свиты, куда, казалось, собрали, самых высоких тургайцев. Даже так, они слегка уступали Лошадкину в росте, и в целом, в темноте, да со вставными клыками, даже смогли бы сойти за хрокагов.
— Посланец небес Михаил, - поклонился Барлот.
— Казарад Тургая Барлот, - ответил ему Лошадкин, подхватывая местного правителя.
Ладно, не совсем правителя, первого среди равных, но все же. Ограниченность его власти имела бы значение, собирайся Лошадкин захватывать Тургай или мутить тут водичку, разводить интриги. Но так как Лошадкин ничего такого делать не собирался, то и разводить властные игрища не собирался. Барлот поклонился ему, признавая мощь союза и выражая благодарность за помощь, Лошадкин в ответ подхватил его, выпрямил и обнял крепко.
Правда, обнюхивать трехкратно щеки и тереться носами уже не стал.
— Слава! Слава! Слава! - грянули тургайцы
— Сажа! - вторили им бойцы Лошадкина, крича, в сущности, то же самое, только коротко.
Объятия демонстрировали, что они как бы на равных и что Лошадкин с остальными признательны за гостеприимство и поддержку. Присланный тургаец объяснял еще какие-то детали местного этикета, но Лошадкин их уже не слушал к тому моменту. Записывал, да, для истории и других землян, особенно Маниша, но сам сидел с каменным лицом и остекленевшими глазами, размышляя о другом.
— Прошу пожаловать в мой дворец, - махнул рукой Барлот.
— Благодарю, но надолго мы не задержимся, - как и было оговорено заранее, изрек Лошадкин.
Его угнетала даже не вычурность церемоний - полная ерунда, в сравнении с этикетами Земли века так восемнадцатого! - а вот эта вот наигранность, то, что все было расписано заранее. Расписано, но не отрепетировано, и Лошадкин ощущал себя бездарным актером провинциального театра, ощущал бессмысленность этих слов и жестов, произносимых не ради дела - ради окружающих!
Для такого надо держать толпу двойников, чтобы они разыгрывали пьески на ходу, думал он, следуя за Барлотом, как и договаривались заранее. Пьески, ну опять же указы, оглашаемые повсюду, и хватит. Частью сознания Лошадкин понимал, что несправедлив, это ему не приходилось опасаться за свою власть, да что там, он охотно отдал бы ее местным, вкупе с двумя вагонами забот и проблем. Казараду же было из-за чего переживать, ему, первому среди равных, теперь больше других предстояло отвечать за вторжение рабнеков, едва не закончившееся истреблением, и поэтому Барлот всячески демонстрировал поддержку прибывшего посланца небес и его войска.
Глядишь, заговорщики и желающие подсидеть, и призадумаются, а ну как Лошадкин прилетит еще раз на дирижаблях, спасать своего лепшего друга? Разумеется, ничего такого Михаил делать не собирался, а тайные раздоры в Тургае и даже ослабление союза городов от вторжения рабнеков оказывались на пользу будущей задаче включения тургайцев в союз народов. Но и подталкивать эти процессы Лошадкин тоже не собирался, его уже тянуло домой, столько дел, столько задач, столько упущенного времени!
— Чем вам поможет помочь Тургай в целом и Ымкан в частности, собрат Михаил?
— Припасами, перехватом мелких отрядов, а также сигналами в другие города, собрат Барлот.
Собрат по крови владыческой, почему-то вертелось в голове Михаила, и он никак не мог вспомнить, где подцепил такую чушь. В то же время да, "собрат" Барлот говорил именно в таком смысле, все еще тужился и демонстрировал, пусть не мощь своих лапищ, но хорошие отношения с Лошадкиным.
— Войска необходимо отправить, - Лошадкин сделал жест, прищелкнул пальцами.
Два хрокага подбежали, расстелили огромную карту Тургая, Барлот и советники уставились на нее, перешептываясь. У них наверняка были свои карты союза городов, но не те, где было отмечено положение войск противника, практически в режиме реального времени.
— Отсюда, от Тургая, заходит левое крыло нашего войска, - указал Лошадкин, - необходимо выступить им навстречу и замкнуть мешок, в то же время давая всем выскользнуть на юг.
Повторы, одни повторы, напрасная, лишняя трата слов, зло думал он про себя. Все ради игры на публику, и чтобы окружение Барлота и прочая знать видели и что-то там еще.
— А как же основные силы рабнеков? - спросил кто-то.
— Они выступили к Шадару, где высадилось наше правое крыло. Побережье уже зачищено и освобождено, часть пехоты выступила к Парзаду. Рабнеки собираются перехватить их, еще не зная о снятии осады Ымкана и разгроме сил рядом со столицей. Центр нашего войска движется, охватывая их с тыла и я, после этого совещания, вылечу туда же.
— С вами полетит мой советник и правая рука, Кестат! - воскликнул казарад. - Я дам ему отряд сопровождения и грамоты, можете смело требовать помощи любых тургайцев, кого встретите по дороге! Отправьте наших лучших лазутчиков в Парзад, пусть попробуют поднять там восстание! Тургай не останется в стороне, и мы будем биться за свою свободу рядом с армиями посланцев богов!
— Да будет так, - склонил голову Лошадкин, ощущая, как у него сводит зубы от фальши происходящего.
— Владыка Михаил женат? - словно невзначай интересовался Кестат.
— О да, у него пять жен! - охотно отвечали ему.
Сейчас он предложит мне свою дочь, нет, дочь Барлота, насмешливо думал Лошадкин, стоявший на носу передового дирижабля. Не потому, что ему требовалось что-то высматривать, нет, Лошадкин и так знал, что Огар уже начал сражение под Парзадом.
— Начать снижение, - скомандовал Лошадкин.
— Начать снижение! Сигнал на другие дирижабли "Делай, как я!" - раздались крики.
Беготня, посвист ветра, не заглушавший расспросов Кестата, больше смахивавший на вынюхивание сведений. Это было неизбежно и Лошадкин даже не делал попыток остановить тургайца, лишь слегка посмеивался над самим собой. Жены, еще жены, больше жен, больше прекрасных наложниц и служанок, вроде Авии! Никаких усилий, сами приплывут в руки, всех форм, видов и возрастов, ведь местные, разумеется, были не в курсе земных представлений о совершеннолетии. Впрочем, и на Земле раньше хватало мест, где девочка после первых месячных уже считалась пригодной для выдачи замуж.
— Подсунуть ему Авию, что ли,
