– Надо направиться прямо к кораблю, - вдруг сказал Баландин. - Вы ранены.
– Это не раны, а царапины, - ответил Мельников. - Мы о них совсем забыли.
Профессор продолжал настаивать. Мельникову и Второву с трудом удалось уговорить его не сообщать на звездолет о полученных ими, действительно незначительных, повреждениях. Баландин согласился только тогда, когда осмотрел обоих и переменил неумело наложенные повязки.
– Константин Евгеньевич будет очень сердиться, - сказал он.
– Это я беру на себя, - ответил Мельников. - Зачем терять время. Мы у неизвестной земли, и надо исследовать ее.
Было решено пройти на лодке вдоль берега и выяснить, остров это или материк. Белопольский посоветовал направиться к северу. По его расчету, "СССР-КС2" пролетал севернее и виденную с него реку следовало искать именно там.
– Если найдете реку, - сказал Константин Евгеньевич, - то это сразу покажет, что земля Мельникова - континент.
Он так и сказал - "земля Мельникова".
Держась в надводном положении, лодка вышла из залива и повернула на север. Фюзеляж самолета остался покачиваться на воде, в ожидании очередной грозы, которая пустит его на дно.
Линия берега тянулась в обе стороны до самого горизонта. Насколько хватал глаз, она была сплошь заросшей лесом из гигантских оранжево-красных деревьев. Иногда лес подходил к самой воде, иногда отступал, образуя поляны, покрытые желтой и коричневой травой. У подножья деревьев виднелась сплошная стена более низкой растительности. Были это кустарники или молодая поросль тех же деревьев, нельзя было определить.
Из осторожности лодка держалась в двухстах метрах от берега. Здесь было уже заметное волнение, качка мешала наблюдениям, но с этим приходилось мириться. Зайцев опасался сесть на мель.
Когда проходили грозы, подводная лодка опускалась в глубину и пережидала, стоя на месте. Этими остановками пользовались, чтобы осмотреть подводный мир, но он был очень беден. При свете прожекторов они видели только красноватые водоросли и пунцовые мхи, облепившие каждый выступ и многочисленные камни, лежавшие на песчаном дне. Ни рыб, ни моллюсков.
Действительно ли их не было здесь или они исчезали, когда появлялась лодка и загорался ее свет? Кто мог ответить на этот вопрос.
– Мы собственными глазами видели живые существа в океане, - говорил Баландин.
– Положим, это не совсем так, - поправлял его Зайцев. - Мы их не видели, а предполагали, что видим. Может быть, это были не животные, а плавающие растения…
Профессор не соглашался.
– Разве вы не помните, - разъяснял он, - что попав в луч прожектора, эти "растения" спешили уйти в темноту, что совершенно естественно для животных, привыкших к мраку.
Как бы то ни было, здесь у берега ни животных, ни плавающих растении не было видно.
Час за часом подводная лодка шла на север. Радиосвязь со звездолетом прерывалась только по вине грозовых фронтов.
Характер местности не изменялся. Все тот же лес тянулся без конца, закрывая западный горизонт. Берега были все такими же высокими и обрывистыми. Появились небольшие холмы, также заросшие деревьями. Ни малейших следов другой, не растительной, жизни не замечалось.
Уже больше суток никто из звездоплавателей не смыкал глаз, но, как это ни странно, об усталости вспомнили не на лодке, а на корабле. Доктор Андреев категорически потребовал, чтобы они остановились "на ночь".
Мельников поддержал это требование. Все с удовольствием согласились. Лодка погрузилась и легла на грунт.
Сказалось физическое и моральное утомление. Экипаж лодки проспал десять часов подряд. Отдохнувшие и освеженные, поднялись на поверхность и поплыли дальше.
Снова потянулся нескончаемый лес.
Внезапно береговая полоса круто повернула на северо-запад. Далеко на горизонте виднелся другой берег, идущий как будто параллельно.
– Залив, - сказал Баландин. - Будем заходить в него?
– Разумеется, - ответил Мельников.
Залив, по-видимому, очень глубоко врезался в сушу. Замыкающий его берег не был виден даже в бинокль.
Лодка шла вдоль южного побережья. Несколько раз из-за грозы приходилось останавливаться и погружаться.
– А может быть, это не залив, а пролив? - высказал предположение Зайцев.
– Возможно. - Мельников пристально всматривался в противоположный берег, который стал заметно ближе, чем раньше. - Остановитесь!
Приказание было исполнено. Лодка слегка покачивалась с кормы на нос.
– Смотрите на берег!
Теперь все заметили, что лодка не стояла на месте, а медленно двигалась назад.
– Это не залив и не пролив, а река, - сказал Мельников.
– Константин Евгеньевич, как всегда, оказался прав, - заметил Баландин. - Это материк.
– Пройдемте дальше, вверх по реке, - предложил Зайцев. - Берег должен стать ниже, и тогда можно будет высадиться.
Его предположение оправдалось. Уже через час стало заметно понижение берегов. Обрыв постепенно спускался к воде, становился менее крутым.
Поверхность реки была пустынна. Иногда попадались ветви, плывшие по течению, навстречу лодке.
На исходе четвертого часа пути гидрографы передали на пульт отдаленный гул. Было похоже, что где-то впереди находится водопад.
Лодка замедлила ход.
Берега сходились все ближе и ближе. Река суживалась, течение становилось быстрее.
Еще около трех километров осторожно продвигались вперед. Шум становился все более явственным. Наконец, увидели его источник.
Поперек реки, которая в этом месте имела не больше трехсот метров ширины, протянулось нагромождение огромных камней. Вода с ревом неслась между ними, крутясь пенными водоворотами. В воздухе стоял туман водяных брызг.
– Обыкновенные пороги, - сказал Мельников.
Товарищам послышалось разочарование в его голосе. Но что он рассчитывал увидеть?
– Наше путешествие по реке окончилось, - сказал Баландин. - Дальше лодка не пройдет.
– Мне кажется, что именно здесь лучше всего выйти на берег. Как вы думаете, Борис Николаевич? - спросил Зайцев.
– Да, именно здесь, - подчеркивая последнее слово, ответил Мельников.
Он казался чем-то очень недовольным.
Зайцев направил лодку к северному берегу, который был заметно ниже южного. На тихом ходу лодку сильно сносило течением.
Лес почти вплотную подходил к реке, но перед ним была узкая, поросшая травой полоса, полого спускавшаяся к воде.
– На берет выйдем вдвоем, - сказал Мельников. - Я и Зиновий Серапионович. Киноаппарат я возьму сам, - прибавил он, видя, что Второв собирается возразить.
