Будет ли Великий Совет сомневаться, колебаться, размышлять или поймет, что ждать больше нельзя, и что если сам он не может принять решение и взять на себя ответственность, то стоит хотя бы не мешать тому, кто готов эту ответственность на себя взять. Перекреститься, сплюнуть через плечо, зажмуриться — и поверить словам командора СОГа, что он разобьет цирдов, если ему предоставят абсолютную власть главнокомандующего армией.
Некоторое время в зале Совета стояла тишина, потом председатель, угрюмый толстяк Бгрейк Бворк, который все это время казался погруженным в себя до неприличия, произнес:
— Генлои ведет себя странно… Он, кажется, считает, что СОГ — его личная собственность и должен защищать исключительно Эрайдан.
Вот и все. Решающее мнение было высказано.
Эйк едва удержался, чтобы шумно не вздохнуть. Напряжение спало, жажда бурной деятельности закипела, требуя действий, немедленных действий.
«Таэна Рюнткона» была на Ко-оне… Корабль торговец, корабль исследователь, слишком мощный, слишком хорошо вооруженный, он наконец-то выполняет основную свою функцию. Он здесь. Где-то совсем рядом. Почти на расстоянии вытянутой руки…
Корабль Эрдра, приняв статус координационного центра, непосредственно связанного с базой «Паука», ныне назывался «Гейн-Ар».
Эрдр едва успел вернуться на командный пункт, когда компьютер вручил ему запрос на связь с базой.
Вот так! Пришло время… Наконец-то.
«Враг изменил намерения, отказался от мысли идти в систему Альгейзе. Армия цирдов уходит условно вниз, сквозь череду маленьких слаборазвитых государств, возможно, хочет с тылу войти в Эрайдан.
Задание изменено.
Союзным войскам следует явиться в сектор 13-140-011 не позднее, чем через четверо условных суток.
Всем флагманам рекомендуется скорректировать корабельные часы».
Время невозможно умолить смилостивиться, его невозможно обойти, обмануть. Время неподвластно никому, время безжалостный властелин, бесчувственный и бесстрастный наблюдатель.
Четверо условных суток могут для кого-то пройти быстрее, для кого-то медленнее, но это совсем не значит, что время растянется или сократится.
Планете Земля осталось жить четверо условных суток. Сколько раз за это время Земля успеет обернуться вокруг своей оси? Можно было подсчитать, но Маша боялась считать. Считать, это значит признавать власть времени, признавать, что оно всевластно, что оно может не позволить — успеть.
База телепортировалась по координате 13-141-013, очень близко к предполагаемой зоне оккупации, так близко, как только позволяла безопасность. Простая маленькая капсула теперь донесет Машу до Земли за пару условных часов.
Она была почти спокойна, когда садилась в капсулу, когда отдавала кораблику команду на вылет. Время бояться кончилось.
Через стекло карантинного блока Маша увидела лицо Айхена, бледное, серьезное, увидела остановившийся, застывший взгляд, безнадежно печальный. И она поняла, что Айхен не верит в то, что увидит ее когда-нибудь еще. Да она, признаться, и сама не верила в это.
Потому что на самом деле чудес не бывает.
Севелина проснулась от какого-то смутного беспокойства. Открыла глаза и долго не могла сообразить, где находится. Потом вспомнила. Потом испугалась.
Вибрация, монотонный гул, вот что было причиной смутного беспокойства — работали двигатели капсулы, в которой она спряталась, чтобы всем досадить, работали ровно, размеренно, значит капсула не просто собиралась лететь, она уже летела, и, может быть, летела давно…
От ужаса у девочки перехватило дыхание. Вдруг капсула каким-то образом улетела сама, без экипажа, и теперь Севелина одна в открытом космосе. Сможет ли она связаться с базой? Сможет ли справиться с управлением спасательного корабля? Она совсем-совсем не была в этом уверена!
— О Великий Создатель, помоги мне! Пожалуйста! — прошептала Севелина, тихонько слезая с кровати.
Одиночество… одиночество, это самое страшное. Одиночество и тишина. И пустота…
Севелина открыла дверь каюты и в глазах ее потемнело от внезапного облегчения и радости.
За пультом управления кто-то сидел.
Слава тебе, Великий Создатель!
— А куда мы летим? — слабеньким голосом спросила девочка.
Человек, сидящий за пультом управления сильно вздрогнул и резко обернулся с выражением такого ужаса на лице, что Севелине стало смешно.
Вот это кто — мерзкая и уродливая любовница Айхена! Как приятно, что ее удалось напугать!
— А куда мы летим? — пропищал тоненький голосок за ее спиной, едва не стоивший Маше инфаркта.
Маленький эрайданец, противный, грубый мальчишка, растрепанный, с помятой подушкой щекой, стоял в дверях каюты, растеряно хлопая черными глазищами.
— Ты откуда? — пробормотала Маша, — Откуда взялся?
Мальчишка криво улыбнулся.
— Я там спал! Ты что, угнала катер?
— Боже мой!
Земля уже появилась на сканере, лететь осталось всего ничего, и что теперь поворачивать обратно, везти не базу противного мальчишку?! Ради того, чтобы избавиться от него, Маша готова была сделать это, даже с риском потерять драгоценное время, но вряд ли база осталась стоять на месте, наверняка, она уже совершила прыжок в какое-нибудь более безопасное место!
Девушка все-таки попыталась связаться с Айхеном — просто для очистки совести. Конечно, тишина…
— Только этого мне не хватало! — простонала Маша, хватаясь за голову, — Как тебя угораздило спать в капсуле? Ты разве не знаешь, что это опасно?!
— Не твое дело, — буркнул мальчишка, — Давай лучше вези меня обратно.
— Ничего не выйдет, мой дорогой! Как бы нам этого не хотелось, вернуться мы не сможем. Придется тебе какое-то время побыть со мной.
Хотелось, очень хотелось сказать, что они летят (почти уже прилетели) на планету, которой скорее всего суждено погибнуть, может быть поубавилось бы у мальчишки спеси, но она, конечно, не сказала — все-таки ребенок. Маленький еще совсем. Пусть и дурно воспитанный.
— Вот еще, — буркнул мальчишка, — Не буду я с тобой.
— Разве у тебя есть выход?
— Есть. Могу тебя убить… или нет, под страхом смерти заставлю лететь обратно. Воровка!
— Я не воровка, Лин, — вздохнула Маша, — Катер дал мне Айхен, чтобы я могла вернуться на свою планету.
Мальчишка торжествующе улыбнулся.
— Ну и мягкой посадки, а мне-то туда зачем?
— Затем, что ты глупый и упрямый! Затем, что залез без спроса в катер! Сам виноват!
Как же хочется его отшлепать! Ремнем по мягкому месту! Да, конечно, детей бить нельзя, но разве это ребенок?! Это чудовище!
