— Там была не одна ловушка. В той капсуле я на секунду поверил, что мы исправили всю Галактику, что правда и справедливость восторжествовали и так далее и тому подобное. Даже поверил в Силу и всякое такое… — Он горько рассмеялся собственной глупости. — Так что у меня было достаточно надежды, чтобы воспользоваться невозможным шансом и прийти за тобой. Но оказалось, что я спас тебя лишь для этого. И теперь ты в ловушке здесь, где мы не можем даже прикоснуться…
— Перестань. Прошу, перестань. — Сиена отвернулась от Тейна и могла сказать, что и он спрятал лицо.
Несколько мгновений оба молчали, пытаясь взять себя в руки. Сиена думала, что ее собственная скорбь слишком велика, почти невыносима, но теперь ей пришлось переживать и за Тейна. Слишком много для них двоих — и все же у них не было иного выбора. Когда один ранен, у другого течет кровь. Тейн всегда был частью ее.
Ей удалось выровнять дыхание, немного успокоиться. К тому времени, как она снова повернула к нему голову, Тейн тоже обрел спокойствие.
— Так. С тобой все в порядке? С тобой хорошо обращаются? — Он придирчиво осмотрел ее маленькую камеру.
Сиена должна была признать правду:
— Да. Они дают мне голороманы и простые игры. Я имею право на семь часов прогулок в неделю — под наблюдением, конечно. Но врачи согласны, что не стоит делать что-то слишком напряженное, пока я не поправлюсь.
Ее рука коснулась живота, бессознательно защищая его.
Он поморщился:
— Знаешь, я был бы осторожнее, если бы знал, как серьезно ты ранена.
— Да. Я знаю. — Хотя его осторожность вполне могла бы повлечь смерть обоих, ведь ему и так пришлось приложить немало сил, чтобы справиться с ней. Сиена ощутила странную гордость. — Так или иначе, я много сплю. Камера не очень большая, но достаточно комфортная. Восстание… офицеры Новой Республики гуманно обращаются со мной.
Она отвела непослушную прядь от лица, обдумывая следующее признание.
— Я ожидала допросов под пытками. Империя приучила меня думать, что это стандартная процедура, ожидающая любых заключенных. Вместо этого я получила медицинскую помощь и информацию о своих законных правах.
— Ты рассказала им что-нибудь? — спросил Тейн и поспешил добавить: — Я не давлю на тебя. Я здесь не от имени Новой Республики и никогда не буду, хорошо? Тебе никогда не придется сомневаться, что меня подослали к тебе, чтобы что-то разузнать.
Сиена раздумывала о такой возможности поздно ночью, лежа в постели. Но теперь она могла честно ответить:
— Я верю тебе.
Явно сбросив тяжесть с плеч, он продолжил:
— Я спросил лишь потому, что… знаешь, тебе сократят срок, если заговоришь.
Как будто это могло убедить ее.
— Моя клятва остается в силе, Тейн. Я признаю, что теперь вижу Новую Республику в лучшем свете, но я не стану предателем. И я не принимаю новую власть. Из того, что я слышала, война все еще бушует, хаос вернулся в Галактику.
— Это нормальная жизнь планет, пытающихся вернуть свои правительства после стольких лет… — Тейн вздохнул. — Пропустим это. Мы оба знаем мнение друг друга на этот счет.
— В этом все равно нет смысла, — сказала Сиена. — Они никогда не отпустят меня, независимо от того, что я скажу. Я военный преступник, помнишь? Новая Республика заставит меня заплатить за службу Империи.
И в любом случае не больше, чем она заслуживала.
Тейн долго смотрел на нее, затем, к ее удивлению, улыбнулся и покачал головой:
— Ты выберешься отсюда довольно скоро, даже если не заговоришь. Если бы ты поделилась информацией, я уверен, что не было бы даже суда.
— О чем ты говоришь? — Ей предоставили защитника, и тот показал список обвинений, прокручивая его на экране. Тот изобиловал детальными описаниями ее действий в битвах при Хоте, Эндоре и Джакку. Сиена не могла отрицать, что в ответе за каждый пункт этого списка. — Мы оба знаем, что я виновата. Новая Республика захочет сделать из меня пример. Они должны доказать, что закон и порядок превыше всего, именно потому, что это новый закон и новый порядок. Линия была проведена, и я оказалась не на той стороне.
Наконец Сиена осмелилась озвучить свои худшие опасения:
— Я могу пробыть в этой тюремной камере до конца жизни.
— Знаешь ли, этот аргумент у нас уже звучал. — Он наклонился ближе к барьеру. — Моя идеалистическая фаза закончилась. Я вспомнил, как в действительности устроен мир. И дело в том, Сиена, что все разваливается. Слишком многим людям пришлось работать на Империю, чтобы можно было пересажать их по тюрьмам. Это сотни миллиардов людей, не считая армад, которые исчезли с осколками Имперского Звездного Флота. Думаешь, Новая Республика может наказать всех до единого?
— Они помилуют клерков и уборщиков. Не капитана звездного разрушителя.
Но Тейна это не убедило.
— У тебя есть полезные таланты. И Новая Республика собирается использовать их, скорее раньше, чем позже. К тому же у тебя есть друзья в верхних эшелонах власти, — во всяком случае, у меня они есть. И я намерен устроить долгий разговор с каждым, кто сможет тебе помочь.
— Я не хочу, чтобы ты просил о специальном обращении со мной, — возразила девушка.
— Очень жаль, Сиена, — сказал он. — Потому что жизнь быстро меняется. Все, что мы можем сделать, — это повернуть перемены в нашу пользу.
Девушка вспомнила первый раз, когда им пришлось это сделать. Они сидели в кантине в Валентин, судьба разделила их, как никогда прежде. Они спорили и умоляли друг друга, пока наконец не сломались и не занялись любовью. Казалось, это было в другой жизни. Сиена лежала рядом с ним, прижимала его к себе… И одновременно это было словно вчера. Она никогда не могла забыть, что чувствовала в тот день. И никогда не хотела забывать.
— И вот мы снова, — сказала она с печальной улыбкой, — обсуждаем борьбу порядка с хаосом.
— Может быть, судьба окончательно решит для нас этот вопрос. Если ты права, то да, у нас будет несколько трудных лет впереди. Но если прав я и Новая Республика выберет свободу вместо мести — ты выйдешь отсюда в ближайшее время. — Даже через серебряное мерцание барьера девушка видела нежность в его глазах. — В любом случае ты ведь знаешь, что я буду ждать тебя, правда?
Сиена отдала бы все, чтобы удержать его, но сказала иное:
