— У-бу-гугу?
— У. У-ху, ху! — Буш указал вдаль.
— Ы-ы, — протянул вожак Хых.
— А-ы! А-ы, ы! — клацнул зубами Буш, пытаясь жестами показать то, что не мог выразить звуками.
Кажется, вожак Хых его понял. Он выполз из гнезда, выпрямляясь и глядя вдаль. Уже рассвело достаточно, чтобы увидеть равнину, встающую на горизонте рощу и торчащие там и сям каменные гнезда крылатых ползунов. Там, где были деревья, можно найти пищу. Но дойдет туда стадо хорошо, если на следующую ночь — все устали, а малыши еле передвигали ноги. Да и старая Бу кашляла так, что не давала спать и непрерывно харкала мокротой. Горькие травы, которые ей подсовывали все, ничуть не помогали. То ли травы были не те, то ли болезнь зашла слишком далеко.
— У-бу. Ху!
Это были последние звуки, которые издал Буш, после чего решительно зашагал через равнину, двумя руками прижимая к себе копье.
— У-ук! Ум! — долетел до него крик вожака Хыха.
Буш еще услышал, как, заметив его уход, заворочалась и захныкала Уалла, как забормотали, кинувшись к ней, остальные самки, но не обернулся. Он уходил на разведку.
Сначала все шло хорошо, но потом его настиг страх. Страх заставлял молодого охотника все ниже и ниже пригибать голову, сутулиться и почти становиться на четвереньки. Прежде высокая, по пояс, трава засохла и наклонялась к земле, а местами уже легла совсем. Пройдет время прежде, чем сквозь ее войлок пробьется новая, молодая зелень. Она уже кое-где наклевывалась — там, где высохшие травы раньше остальных просыпали семена. Но пока она еще не покрывала равнину целиком и укрыться в ней мог разве что прыгун, и то, пока сидит, сжавшись в комочек.
Налетавший ветерок доносил запахи недавнего дождя, земли, молодой травы. И когда к нему в очередной раз примешалась странная незнакомая вонь, Буш даже застыл, разинув рот и вытаращив глаза. Ему понадобилось время, чтобы сообразить — нечто подобное он уже чуял и прежде. Но когда? Память подводила, инстинкты молчали.
Пригнувшись, Буш перебежками, то и дело падая в сухую траву, устремился в ту сторону. Любопытство и тревога гнали его на запах. Что там прячется? Опасно оно или нет? А может, это добыча? Молодой охотник знал, что нельзя пренебрегать ничем. Все новое надо исследовать и решить, опасно оно или нет. За его спиной оставалось стадо. И Уалла с ее большим животом.
А потом к запахам стали примешиваться звуки. И, различив наконец их, а также заметив за кустами какое-то движение, Буш удивился так, что даже застыл. Он уже сталкивался с этими существами. Это были двуноги!
Буша аж всего затрясло. Заболело, словно только того и ожидало, укушенное когда-то плечо. Заныл шрам на бедре. Но заодно заурчал и желудок. Молодой охотник вспомнил, как сладко было мясо тех двуногов, которых он убил. Он тогда был героем в стаде, вожак Хых смотрел на него особенно, а Уалла… Уалла именно тогда стала его подругой. Если бы не те двуноги, которых он убил, ничего этого не было бы.
Мясо.
Двуноги были прежде всего мясом. И мясом, которое добыть оказалось довольно легко. Двуноги не имели ни когтей, ни клыков, ни рогов, ни прочных панцирей. Правда, возле них всегда летали эти крохотные кусаки, одно из которых больно ужалило Буша в плечо, а второе процарапало бедро. Но это было не у всех двуногов. И тех, с кусаками, охотники тоже победили, хотя и не обошлось без жертв. Некоторые кусаки жалили так сильно и больно, что от их укусов несколько охотников умерли.
Бушу не хотелось умирать. Но ему хотелось есть. И он пополз ближе, стараясь держаться поближе к куртинам высокой травы. Инстинкт подсказывал ему, что двуноги — легкая добыча. Как раз то, что нужно его стаду.
— Здесь!
В голосе Патрика Словиша слышалось удивление. Эхолот действительно показал, что тут, среди камней, на глубине в каких-то полметра, есть костные останки существа, чей череп и скелет весьма и весьма напоминает человека. Ну, или крупную обезьяну, если скептикам так угодно. Во всяком случае, на экране эхолота виднелся череп с характерной формой черепной коробки, грудная клетка, длинные кости конечностей и что-то вроде разломанного на части таза.
Грета Борн посмотрела на Нату со странным выражением лица. Антрополог постаралась скрыть свои чувства. Как-никак, ей пришлось выдержать упорную борьбу не только с этими двумя, но и с капитаном Тимменсом, который непременно хотел знать, по какой причине экспедиция задерживается? У них план, график и выбиваться из графика, мягко говоря, чревато. Но Ната сумела настоять на своем, получив-таки разрешение отклониться в сторону от очерченной сначала зоны поисков.
— Только на трое суток, — резюмировал капитан. — И под вашу личную ответственность. Надеюсь, ваш вояж себя оправдает.
— Я тоже на это надеюсь, капитан, — кивнула Ната.
Идея состояла в том, что земляне, если таковые оставались в районе высадки «Мола Северного», вряд ли убрались далеко от базового лагеря. Легко можно было просчитать их поступки. Те, кто банально опоздал к спешному — раз побросали вещи — старту шаттла, мог надеяться, что на ними вернутся. Люди не могут бросить своих. И опоздавшие остались. Остались ждать поблизости от лагеря, чтобы не пропустить возвращение спасателей. По какой причине они не остались в разгромленном лагере, понять было сложно. Может быть, те самые животные, которые на них напали, задержались в лагере дольше обычного, устроив там логовище. А может быть, люди просто… потерялись. Да-да, бывает и так. Кинувшись спасаться, куда глаза глядят, люди могли отбежать в саванну и издалека увидеть улетавший шаттл. Потом они попытались вернуться, но заплутали, свернули не туда и остались бродить по саванне. Может быть, кто-то был ранен. Может быть, кто-то упал во время бегства и сломал ногу. Или с беглецом случился сердечный приступ. Как бы то ни было, эти несчастные не смогли вернуться в лагерь, и их тела так и остались лежать непогребенными.
Их и решила найти Ната. Вернее, она, поразмыслив, решила просто имитировать поиски, пытаясь задержать экспедицию. Три дня, которые женщина выговорила у капитана Тимменса, вполне могли пригодиться, когда на счету каждый час. Если у нее не получится… что ж, она сделала, что смогла. Дальше пусть командир Ортс сам выкручивается, как знает. Она все еще злилась на него за лесбиянку. В конце концов, с кем жить — это личное дело каждого. В первые годы колонизации, конечно, нетрадиционная ориентация не поощрялась — надо было увеличивать численность населения, то есть, женщинам предписывалось рожать как можно больше детей. При этом если женщина не хотела создавать обычную семью, ей разрешалось воспользоваться банком спермы. Ната сама иногда об этом подумывала. Еще год-другой, и она — а может быть, Линель — так и поступят. Сейчас Вангея уже несколько лет, как независимая планета. Ее население перевалило за миллион, и законы смягчились. Поэтому Ната и возмущалась. Она ничего не нарушает! Какое он имеет право ее осуждать?
Этим и объяснялось то, что антрополог решила ограничиться тремя днями и на этом умыть руки. Но она сама не ожидала, что первая же попытка попасть пальцем в небо даст такие результаты. Останки следовало извлечь и исследовать. А что, если…
— Приступаем к раскопкам, — распорядилась она.
К делам приступили сразу. Кто-то оцеплял место раскопок, натягивая яркую ленту, кто-то раскладывал инструменты, кто-то спешил натянуть тент на случай дождя, а кто-то сразу схватился за бур и лопату. Работы хватало. Ната трудилась вместе со всеми, успевая иногда посматривать по сторонам и следить, чтобы ничего не было забыто. Но она не могла даже заподозрить того, что за людьми и ею самой наблюдают еще чьи-то глаза.
Буш бежал, сломя голову, как не бегал уже давно, с тех пор, как удирал от жалящих кусак тех, первых двуногов. Он забыл про Злой Глаз, забыл про голод и усталость. Голод? Он скоро кончится! Там мясо! Много вкусного мяса! Его так просто добыть! Двуногов не так уж и много — столько, сколько пальцев у него на одной руке и еще два. Примерно столько же охотников и взрослых самок осталось у вожака Хыха, не считая Уаллы и больной старухи. Они справятся. Им надо только отбить одного-двух двуногов от стада, отогнать подальше и напасть всем скопом.
