сдвинутое набок, при близком рассмотрении все больше и больше становилось похожим на…
– Не надо. Пожалуйста. Пусть все будет таким, как есть.
– Ась?
– Извини, это я не тебе.
Наверняка медузки могли бы навести нужный глянец на картинку, но именно в своем нынешнем виде, нелепое, нелогичное, дурацкое все это выглядело… Ну да, именно что естественным. И в ретуши не нуждалось.
– Мандаринку?
Он имеет в виду вот это красно-желтое авокадо с люрексом?
– Э…
– Съедобная, не волнуйся. Сам делал.
Оно и видно. Причем, зная Васины кулинарные таланты, можно было начинать бояться, к примеру, того, что…
– Надеюсь, до оливье ты ещё не добрался?
– Собирался. Но там так много всего, и все оно такое… разное.
Да уж, мысленно вместе не собрать и отложенной фазе не внушить, если ни разу не пробовал. Можно, конечно, самому было напрячься, но искать на местном рынке докторскую колбасу? Нет, проще кого-нибудь отправить на Землю отовариваться, тем более, судя по все настойчивее витающему по утрам на базе запаху кофе, запасы Айзе близки к завершению и…
– А, чуть не забыл! Это тебе.
Белый мягкий кубик? Почти реклама Лакоста, только сильно крупнее.
– Девочки нарукодельничали. Должно быть впору.
Впору? А, понял. Белый халат главврача этого дурдома. Я-то думал: обойдусь, раз уж местное швейное производство меня обслужить не способно… Выходит, рано радовался. Боюсь гадать, на что способно любящее сердце, если любящие руки…
– Должно быть впору. Мерки, сам знаешь, кто снимал.
Ну, вообще-то, по большей части она норовила снять с меня не мерки, а…
– Хороший подарок?
Надеюсь, единственный.
– А ты мне… э… ничего не собираешься дарить?
– Я и так весь твой, - откозырял из-под помпона колпака Вася. - Ну, за исключением отдельных мест вроде…
– Да-да, я знаю. Спасибо. Уточнять не надо.
– Так мы продолжим?
– Что?
– Репетицию.
– А… Ну да. Конечно. Обязательно.
По очередному взмаху руки половинчики затянули какое-то адское новогоднее попурри, полуочищенный мандарин в пальцах потек привычным липким соком, от неправильных корней потянуло терпким ароматом хвои - идиллия, да и только. Которую медленно, но верно расковыривал очень простой и естественный вопрос.
Тот самый, ага.
А я-то что им всем подарю?
Бонус (Начало Комендантского Периода)
Как вы себя, эээ… чувствуете, адъютант?
– Я себя чувствую. Сэр.
А со стороны кажется совсем наоборот. Особенно непрошенная пауза за шаг до финала хороша своей многозначительностью. Вернее, многозначностью.
Да, блондинка держится прямо, уверенно проходит повороты, даже отвечает в такт, если пробую задавать вопросы, но все происходит словно бы в старом кино. И хорошо бы, съемка была замедленная, так нет же: кажется, будто монтажер зубами порвал ленту во всех местах, потом схватился за голову и начал склеивать обратно, но края оказались рваными, и…
Что-то явно проходит вне моего поля зрения. Насильственным путем, разумеется. Надеюсь только, медузы знают, что творят, и плодят вырезанные сцены исключительно ради всеобщего покоя и безопасности. А то мало ли, каких глупостей натворю в добавление к уже имеющимся? И так проклял всё и вся, пока приводил базу в чувство.
Обратный протокол мог довести до скрежета зубовного и душевного, наверное, даже самого лютого буддиста, познавшего дао вдоль и поперек. Там, где чтобы все сломать, требовалось легкое движение руки, на восстановление понадобился целый марафон, к финишу которого я приполз с мозгами, почти отказавшимися работать.
Нет, никаких сложностей в исполнении не было. Технических. Просто монотонное и бесконечное повторение рекурсивных процедур, по стилю и изложению до боли напоминающих… Дом, который построил Джек, ага.
И за вольно-невольные ошибки бить по рукам не требовалось: сбился с мысли - повторяй все сначала. Так что, при всем желании отключиться от осознания процесса не получалось, зато потом, когда последний шплинт попал в свое гнездо, вырубился сразу и наглухо. Прямо там, где стоял.
Там же и очнулся, слегка задубевший, с затекшими от неудобного лежбища мышцами, а потому справа от входа в рубку поставил зарубку местным подобием маркера: "Без одеяла и матраса не входить!". Удобно, конечно, что челядь и свита дыхнуть в твою сторону без приказа не смеют, но далеко не всегда. А если рискнуть и отдать соответствующие распоряжения…
Нет, пожалуй. С талантом моих подчиненных понимать все буквально, у меня больше шансов скопытиться от заботы, чем от недогляда. Тем более, сейчас я без присмотра вполне обойдусь, чего не скажешь об окружающих.
Нападение сирены, кто бы его ни заказал и какие бы цели ни преследовал, сработало ужасающе. Да, формально база оставалась беспомощной считанные минуты, а потом успешно была приведена в рабочее состояние, и среднестатистический комендант не испытывал бы по этому поводу никаких особых чувств, но…
Няша порекомендовала мне не вмешиваться в ход лечения и вообще - не отсвечивать какое-то время. Во избежание. Пока воспоминания пострадавших, особенно совсем недавние, не займут свое естественное место и…
Это были долгие сутки. Реально долгие, почти вечность.
Долгие и одинокие, потому что единственной, с кем я мог бы поговорить или просто увидеться, была Мышка, но как раз именно к ней ноги меня нести отказывались. Зато мысли отрывались по полной.
Я успел придумать и передумать кучу встреч, которые могли нас ожидать, вот только ни одна из них почему-то не заканчивалась. Ни хорошо, ни плохо. Вообще - никак. Может, мешало отсутствие живого присутствия, может ещё что, не знаю. Но долгожданного "вот и сказочке конец" не приходило даже в самых нелепых фантазиях.
Мышка в воображении получалась какой угодно: радостной, огорченной, злой, влюбленной, ненавидящей, настойчивой или замороженной, и кажется, мне даже удавалось сказать пару фраз, иногда пустых, иногда очень важных, а потом все останавливалось. И где-то в середине второй сотни воображаемых диалогов я наконец-то понял, в чем дело.
Сценария нет. Не на что опереться. Энциклопедия на здешний лад тоже не поможет: в оригинале прочитать не смогу, а от адаптированного медузками варианта увольте. Нафиг-нафиг-нафиг. Значит, только и остается, что терзать носителя языка. То есть, традиций. Контингент же соотечественников Мышки у меня в распоряжении крайне ограниченный. Строго говоря, обратиться и вовсе не к кому, кроме как…
– Проблемы, сэр?
Ну да, именно к ней. Так что, я едва дождался, пока Няша даст отмашку в том смысле, что пациенты переведены из реанимации в терапию, но когда мне начали показывать сильно порезанное кино, решил погодить с интимными расспросами.
– Все хорошо, адъютант. Все хорошо.
С точки зрения службы, по крайней мере. Личные трудности оставим за кадром, благо живой пример перед глазами.
– Как
