из них универсальные рецепты.
Но всё было безуспешно.
Руту рвало чёрной кровью, она теряла очень много жидкости и сильно похудела. Сколько бы я её не кормил, вес улетучивался не по дням, а по часам, тогда, как синяки под глазами любимой увеличивались. Она практически не спала, а вскоре и вовсе перестала есть.
– Эдгар, я больше не могу, – произнесла она хриплым голосом, держа меня за руку. – Мне уже ничего не поможет.
– Но как же? – произнёс я трясущимися губами и поцеловал её руку через повязку. – Как я буду без тебя, цветочек мой?
Она не ответила, ведь понимала, сколь сильна моя любовь. Руте и самой, вероятно, было не так страшно умирать, как оставлять меня одного. И на её месте я бы испытывал тоже самое. Вернее, уже испытал, когда находился в карьере, вдали от семьи.
С работы патрульного меня уволили, деньги кончились. Но я уже ни в чём и не нуждался. Я не мог спасти единственного дорогого мне человека, что ещё присутствовал в этом мире, и это было главное.
«Мы ведь так и не нашли время, чтобы обвенчаться!» – проклинал я себя, идя по улицам. Рута попросила купить ей цветов.
Она не могла пить и есть, и всё чего желала – просто насладиться запахом роз. Да только где их было взять в теперешней обстановке?
Несколько кустов по-прежнему росли у ратуши. И я срезал три цветка рано утром, пока никто не видел. Одни назвали бы меня вором, другие – героем. Но мне было плевать. Я просто хотел отсрочить неминуемое и сделать Руту хотя бы немного счастливой напоследок.
Похоронив всю свою семью, я не перестал чувствовать боль, просто привык жить с ней. Мои глаза разучились плакать, мой голос осел настолько, что я едва себя слышал, ибо в горле постоянно находился ком, который я сдерживал ради Руты.
Поднявшись на свой этаж с букетом цветов, я вошёл в квартиру, рассчитывая увидеть хотя бы самую слабую улыбку на лице любимой. Но её не было на кровати.
Тронув дверь ванной, я понял, что она заперта.
– Не заходи сюда… – хрипло произнесла Рута.
– Что случилось? Открой, пожалуйста! – я начал стучать.
Вдруг, до меня донёсся запах пороха из-за двери.
– Эдгар, я больше так не могу! – заплакала Рута. – Сегодня я почувствовала, как болезнь берёт надо мной верх!
– Милая, открой, прошу тебя! – я начал усиленно дёргать за ручку.
– Я боялась, что могу причинить кому-нибудь вред, и потому взяла твой второй револьвер и… – скрипнул её голос.
Я плечом выбил дверь. Заскрипело отсыревшее дерево. Круглая ручка укатилась под кровать.
– Господи, Рута! – увиденное повергло меня в шок и отчаяние.
Любимая сидела в ванной, рядом лежал револьвер и пустая гильза. Её нежные волосы цвета колосьев пшеницы слиплись из-за чёрной крови, стекавшей из отверстия в правом виске.
Рута посмотрела на меня почти серыми глазами, лишёнными былой искры жизни.
– Я не знаю, почему я ещё жива, но… Я не могу нажать на курок второй раз, Эдгар. Помоги мне, – вяло произнесла Рута. – Я не хочу умирать, но боюсь, что это тело совсем скоро перестанет принадлежать мне. Позволь мне умереть человеком, а не монстром.
Мне захотелось с разбегу врезаться головой в стену, чтобы проснуться от этого кошмара. Но увы, всё было более, чем явью.
– Розы, как ты просила, – я протянул ей букет, присаживаясь рядом с ванной. Рута приблизилась лицом к алым лепесткам и вдохнула. От этого, на её измученном лице появилась улыбка.
– Похожи на нас, не так ли? – произнесла она. – На самом деле, я никогда их не любила, но они такие несчастные. Всем только и нужно, что сорвать их, и никто не думает о том, что вдали от родного куста они быстро вянут.
– На какой-то момент, они и правда делают людей счастливей, – я пожал плечами и провёл рукой по щеке Руты.
– Выходит, я была твоей розой, Эдгар? – улыбка Руты стала шире, а на глазах выступила влага.
– Нет, – ответил я, приблизившись к её губам своими. – Ты была моей жизнью.
– Всё, что обозримо – то не вечно, – ответила Рута. – Наши тела станут прахом, но свою любовь я пронесу к тебе в вечность.
Мы слились в поцелуе. И в этот момент, я выстрелил ей в сердце, не дав и секунды на осознание. Чтобы она не почувствовала ни страха, ни боли.
Встав с пола, я вложил букет из трёх цветков ей в руки. Казалось, она и не умерла, а просто спит.
Последняя крупица жизни умерла во мне. Но мысль о том, чтобы поднести пистолет к виску и застрелиться следом я отверг. «В память об отце, матери, Олли и тебе, любовь моя, я проживу жизнь достойно и с великой скорбью в сердце, но не сдамся!»
Последнее воспоминание
Я простоял над телом Руты несколько часов, как заворожённый. Не мог поверить, что прощаюсь с ней.
Слёз не было. Только сухая боль
