– У пирса тридцать семь пришвартовался военный линкор. Собирай всех, кто попадётся под руку и дуйте драить палубы. Это нужно сделать как можно скорее перед ремонтом. Ясно?!
Задача была дана. Отвертеться – без шансов. «Так точно, сэр!» – ответил я, и рванул за остальными парнями. Вместе с вёдрами и швабрами мы двинулись почти на другой конец доков.
Военные корабли нередко заходили в порт Норвилла пополнить припасы и набрать людей. Наше захолустье находилось на достаточном удалении от вражеских вод и на суше нам никакая осада не грозила. Однако через Норвилл на фронт шли корабли из Бригга и сюда же они возвращались, либо перед повторной отправкой, либо для ремонта.
Я уже и не помнил, с кем в этот раз воевал Бритонский престол. Счёт войн на моей памяти остановился где-то на втором десятке. И это, не считая новостей о восстании в колониях, которые отправлялись подавлять целые корпуса конквестов.
Но кем бы ни был противник этого линкора, он явно прибег к чему-то новому в искусстве войны…
На первый взгляд, корабль выглядел не таким уж и побитым: разорванные паруса, с десяток дыр на правом борту, и статуя русалки на носу рассталась с головой. Видали и похуже, когда суда возвращались без мачты или их корма напоминала сыр.
Первое, что мне показалось странным – количество санитаров, сбежавшихся на пирс. По сходням спускались немногочисленные моряки, выносившие зашитые в парусину тела и ещё живых, корчащихся товарищей.
Да, раненных я тоже видел. И безногих, и безруких, и ослепших от осколков. Всяких, в общем. Хоть и не в таком количестве.
– Извините, а…
– Отвали! Не видишь, заняты все?! – рявкнул проносящийся мимо моряк, которого я осмелился окликнуть.
– Ладно. Подождём, пока всех вынесут и взойдём на борт, – кивнул я остальным.
Ругань между санитарами и моряками длилась ещё часа два, помимо раненных, стремительно спускали в сетках всю уцелевшую провизию и боеприпасы. Мне и впрямь стало интересно: что такого произошло на корабле, что большая часть команды отправилась в Царствие О ещё на борту?
«Может быть кровавый абордаж? Но я слышал, что их давно не практикуют. Пушки позволяют утопить вражескую посудину с меньшими потерями, при грамотном использовании», – подумал я тогда.
Ответ нашёлся, когда мы взошли на борт корабля: при детальном рассмотрении, он оказался весь усеян мелкими отверстиями. Словно тщательно и долго его пожирали термиты.
Палуба оказалась залита запёкшейся на солнце кровью, кусочками плоти и хрустящими под ногами железными осколками.
– Это картечь. Я слышал, что акаимцы засыпают в стволы чугунные мелкие шарики, которые разрывают команду на куски, – произнёс кто-то из парней позади меня. – Тебе не придётся топить вражеский корабль вместе со всем добром, если на нём не останется людей.
«И почему с каждым годом способов убивать людей становится больше, чем возможностей их спасать?» – уже тогда я подумал об этом.
Недолго думая, мы принялись драить палубу швабрами. Никто не сказал, что делать с ошмётками команды корабля, поэтому мы побросали их за борт. Куски лиц, мозги, пальцы, раздавленные глазные яблоки… Эта уборка запомнилась мне надолго. Особенно по запаху от моих рук после неё. Еле отмылся, натирая кожу песком докрасна около пруда.
И наверно, она же и оттолкнула меня от мысли стать мореплавателем. Не обязательно даже военным – от морского боя простые торговцы также не застрахованы. Погибнуть на воде, чтобы твоё тело растащили акулы… Нет, я и Норвилл-то до конца не посмотрел. Куда мне до покорения чужих земель?
В доках я проработал ещё месяца два. Хвала всему сущему, чистить военные линкоры больше не приходилось. Не потому, что их стало меньше – наоборот, – просто мне везло не попадаться на глаза Ростмаху в такие дни.
Отсутствие перспектив и проблемы со здоровьем сделали своё, но увольнением послужил совершенно иной случай.
В свой последний день на работе, я задержался до поздней ночи, отгружая бахрому, пряности и ковры, коими были заполнены все три палубы корабля из Азизского каганата. Уже собравшись уходить, я попался на глаза Ростмаху в компании мичмана одного из остановившихся в доках эсминцев.
– Эдгар, чтоб мне акула жопу отгрызла! Айды сюды! – махнул начальник.
«Отвертеться пока я он пьян – невозможно», – попричитав про себя, я медленно зашагал в сторону коморки прораба. Честно, я ещё долго жалел потом, что просто не дал дёру, когда меня позвали. И плевать, что не заплатили бы за эту смену.
– У нас тут – ик! – лишний кувшин вина! Вдвоём мы его – ик! – ну никак… того…
– Не осилим! – поддакнул мичман, раскладывая картишки.
– Помогёшь, а? – запустил руку в сальные вонючие волосы Ростмах.
– Мне нужно домой, выспаться перед учёбой, сэр. К тому же, мне мало лет, – отвечаю спокойно и внятно, чтобы не провоцировать лишней агрессии.
– Знаешь, как алкоголь помогает отдохнуть, хе-х-е?! После пары стаканов хорошего – ик! – вина, спиться так, что из пушки не разбудишь!
– Сэр, сожалею, но…
– Да садись ты уже, не беси, пёсий сын! – рявкнул Ростмах и сжал мою руку, буквально швырнув моё хрупкое тельце на деревянную скамью между ним и мичманом. – Наливай, Дикенс!
Мужик с рыжими бакенбардами и кривым шрамом на левой щеке плеснул в пустую кружку вина и подвинул ко мне.
– Ну, если только кружку…
