Коннер знал, для каких работ требуется определенный возраст. Он попытался представить Глоралай, занимающуюся тем же, чем и его мать, и почувствовал, как его охватывает злость.
— «Счастливчик Люк». Дайверский бар.
— Ах этот…
Коннер провел пальцами по волосам, вытряхивая спут [6].
— Знаешь его?
— Знаю про него. Моя сестра в свое время там работала. Барменшей. Тогда для этого еще не требовалось быть старше восемнадцати.
— Для барменши и сейчас не требуется. — Глоралай вывела его на шедшую справа от дюны дорожку. Мимо промчалась компания ребятишек на жестяных листах, крича и смеясь. — Нужно быть старше восемнадцати, чтобы работать в борделе наверху.
Коннер подавился песком. Он потянулся к фляжке, хотя знал, что там осталось лишь несколько капель.
— Я пошутила, — рассмеялась она. — Мой отец говорит, что, пока я не стану взрослой, я должна жить с ними и подчиняться их правилам. Типичная родительская чушь.
— Угу, типичная, — кивнул Коннер, но подумал, что было бы здорово, если бы правила мог устанавливать кто-то другой. У них с младшим братом не было никого, кроме их самих. Палмер и Вик отправились зарабатывать дайвингом, предоставив им самим о себе заботиться. Когда их отец исчез, он оставил всю семью без гроша, хотя когда-то у них имелось все. А их мама… Коннер даже не знал, что тут сказать. Порой он жалел, что у него вообще была мать.
Он выбросил из головы эту мысль, одновременно загнав в самый дальний угол завтрашний поход с палаткой, и сосредоточился на шедшей рядом Глоралай, пытаясь по возможности жить настоящим. Вместе они свернули к полузасыпанному ряду лачуг, торчавших из невысокой дюны. На крыше одной из них грохотал и дымил генератор. Внутри горел свет, а с занесенной песком крыши свисала неоновая реклама пива «Курс» с зубчатыми очертаниями западных пиков, подсвеченных сверху. Коннер едва не сказал, что эту вывеску отыскала его сестра — как часто бывало, когда он видел какую-то из найденных ею под песком находок.
— Эй, — спросила Глоралай, — идешь в субботу на вечеринку к Райдеру?
— Гм… Нет.
Похоже, она заметила, как он поморщился.
— Слушай, он, может, кретин еще тот, но оторваться можно по полной. Будет играть «Смех до упаду». Приходи обязательно.
Показав два пальца мужчине в окошке, Глоралай положила на прилавок несколько монет. Коннер заметил на ее запястье маленькую самодельную татуировку, и ему стало интересно, есть ли у нее другие.
— Да не в нем дело, — ответил он. — Мне насрать на Райдера. Просто мы с братьями в выходные идем в поход.
— Вы с Палмом берете с собой в поход Роба? Здорово.
— Ну, если честно, не так уж здорово. У нас такая традиция, раз в год.
Он не стал говорить, что будущее его пугает и что он готовится к гораздо более долгому походу. Слишком уж хорош был момент, чтобы его портить.
— И как дела у Палмера? Он вроде как перебрался в Лоу-Пэб?
— Полагаю, все у него хорошо. Постоянно болтается туда-сюда. На прошлой неделе заходил к нам по пути на какую-то очередную работу. Вероятно, сейчас он снова у нас дома, если только опять за что-то на нас не обиделся. — Коннер глотнул пива. — Собственно, это он должен заботиться о Робе, а не я.
— Ты вполне справляешься. К тому же Робби и сам может о себе позаботиться.
— Будем надеяться. — Коннер сделал еще глоток и заметил вопросительный взгляд Глоралай. — За ежегодные традиции. — Он поднял кружку.
— Да, за сегодняшнюю дату. — Глоралай взметнула брови.
— Гм… Дата на самом деле завтра, — объяснил Коннер.
— Тогда за выходные, — предложила Глоралай.
— Угу, за выходные.
Они чокнулись кружками. Внезапно порыв ветра сдул с крыши песок, и оба, смеясь, прикрыли кружки ладонями. Ветер унес песок на запад, к заходящему солнцу; дюны в той стороне слегка вздрогнули, затрещали балки, и жители Шентитауна оторвались от своих дел, глядя на проседающие потолки и слыша карканье голодных ворон.
— Спасибо.
Коннер отсалютовал кружкой и, прислонившись к столбу, взглянул на краснеющее небо, на крошечных человечков, ползущих, словно муравьи, по Насосному гребню, на вспыхивающие в сумерках огни керосиновых и электрических фонарей, слыша вокруг зловещий шепот пустыни.
— Угу, — согласилась Глоралай, похоже поняв, что он имел в виду не только пиво. — Ну почему все время не может быть так же хорошо, черт побери?
12. Отцовские ботинки
Когда Коннер вернулся домой, было уже поздно. Выше на склоне дюны горели фонари, двое мужчин на лесах, стуча молотками, сооружали новый дом, который строился поверх его собственного. С лесов свалился кусок жести, воткнувшись в песок рядом с дверью. Один из рабочих посмотрел вслед упавшей жестянке, и леса слегка затрещали. Он даже не подумал извиниться за то, что едва не угодил в Коннера, лишь что-то раздраженно проворчал насчет шуточек гравитации и утомительной перспективы спускаться и забираться обратно.
— Я, знаешь ли, пока тут живу, — крикнул Коннер, но ему хватило одного взгляда на окружавший его дом песок, чтобы понять, что предъявлять претензии ему осталось не так уж долго.
Толкнув дверь, он сбил с ботинок налипь [7] и шагнул внутрь:
— Эй, братишка! Ты дома?
Чтобы закрыть дверь, пришлось навалиться на дверную ручку изо всех сил. С потолка посыпалась взвесь [8], затрещали стропила. Он не видел никаких следов Палмера: ни его ботинок, ни рюкзака со снаряжением, ни остатков от набега на кладовую с продуктами. Откуда-то снизу доносился приглушенный голос. Похоже, Роб. Стук над головой возобновился. Коннер показал потолку средний палец.
— Ужинал? — крикнул он, ставя на шаткий стол у двери принесенные из дайверского бара полбанки холодной тушеной крольчатины. Его младший брат что-то крикнул в ответ, но слов было не разобрать. Похоже, он находился
