будет.
Именно этой новостью я и огорошил Немца, когда он вернулся после того как выдал сайгу сталкершам с требованием ко мне продолжать наши тренировки и отработку умений. Тоже нежное занятие, конечно, но уж точно не сегодня. А пока вон с Мамлюбой договаривайся о занятиях. Мое решение сугубо положительное. Других учителей у меня для вас нет.
Стоило их спровадить, как появилась возмущенная Малинка, жалующаяся на то, что у нее требуют зеленку красить яйца!
- Они что, не понимают, что зеленки больше не будет? Вот то, что есть - то и всё! И тратить ее на яйца просто кощунство! Когда порежутся - все к ней бегут, «завяжи, помажь зеленкой». А сами...
Пришлось ее успокаивать. Похвалить, за её решение. Подтвердить, что она поступила абсолютно правильно и, потому - права, что никому не дает зеленку. И успокоить, что уже нашли другой вариант с окраской яиц. И ее зеленка вне опасности.
Стоило ей уйти как появился вернувшийся со своим кинотеатром Толстый с жалобой на какого-то Торопа из бригады Кабана, который курил в салоне и, даже, прожег в трех местах плед своей сигаретой. А когда Толстый попытался ему сделать замечание - расквасил ему нос. Вот это уже серьезно... Мало ли, что они заплатили за сеанс. Относиться к нашим ребятам как к обслуге нельзя! Нужно ехать разбираться лично. И не с этим Торопом или, даже, Кабаном. А с Гвоздем лично. И, прямо сейчас!
– Привет, скверно выглядишь, - уже дежурно «пошутил» Гвоздь, здороваясь. Когда-то произнесенная впервые, она, эта подколка, быстро стала нашей местной, личной и превратилась почти в ритуал. И, теперь не одна встреча с Гвоздем не начинается без нее.
– Здорово. Ты тоже как-то не очень... - и, не давая ему времени, сразу в лоб спрашиваю: - Ты уже в курсе?
– О чём? - настораживается главный колхозан. Явно ещё не знает. Ну, сейчас и просветим.
– Ты помнишь мы договаривались, что Толстый смело может ездит ездить к вам один. Что мое (или твое) присутствие на каждом сеансе излишне?
– Ну... - подтверждая буркнул Гвоздь, начиная уже догадываться о том, что могло произойти.
– Его безопасность, как и целостность кинозала, на твоей территории - целиком твоя забота? "И не нужно тебе постоянно с оружием таскаться за ним как за нянькой"... Помнишь такое?
– Да что случилось-то? - уже чуточку раздражительно требует Гвоздь.
– Случилось вот... Валера, подойди сюда... Расскажи Игорю, что у вас там случилось.
– Ну что... Я приехал в Заозерный к Кабану. Как договаривались. На два сеанса. Плату за них заранее получил ещё тут. От Потапа.
– Дальше что?
– Ну Кабан пошел в первый заход. И с ним всё нормально было. А во второй группе его уже не было. Там этот был... Тороп.
– И?
– Ну он курить начал прямо там в салоне. Я за рулем сижу, но вижу что в салоне огонек. Он чуть не сжег весь автобус. Там плед на сиденье в трех местах прожжен. Он просто сигаретой в него тыкал.
– И ты...
– И я остановил сеанс и зашел внутрь. Замечание ему сделал. Сказал чтоб он сигарету потушил.
– А он?
– А он материться начал на меня по всякому. Чтоб я заткнулся и включал дальше фильм, раз за него заплочено, то я должен им его показать. А когда я сказал, что пока в салоне курят - я ничего показывать не буду.
– И что?
– Ну он вскочил и на меня напал. Орет, что я холуй и чтоб я свое мнение себе в жопу засунул и всё в таком же роде. А потом к рубке пошел. К моему месту. А я его не пускать. А он мне в морду.
– Короче, чем все кончилось? - перебил его морщившийся словно от зубной боли Гвоздь.
– Он мне нос разбил. Но я его за руль так и не пустил. А тут Кабан пришел. Они друг на друга с Торопом поорали, и он ушел.
– Кто ушел?
– Тороп. А Кабан говорит - всё, продолжай дальше. А я говорю, что не буду. И уезжаю. Кабан тоже поругался немного, а потом рукой махнул и сказал, чтоб ехал. Ну я и уехал.
– Понятно, - досадливо протянул Гвоздь.
– А мне непонятно, - вступаю уже я. - За непоказанный сеанс плату мы вернем. Это - понятно. А вот то, что в Заозерный к Кабану мы больше ездить не будем - это уже вопрос решенный. Это уже я Толстому запрещаю там появляться. Не умеют там себя вести - не надо. Значит больше фильмы смотреть не будут!
– Да ты подожди. Не горячись, - примирительно проговорил Гвоздь. - Ну нашелся один придурок, зачем всех-то ребят наказывать? Остальные-то при чем? Там у них в Заозёрном и так служба не мед. Трупининой несет как не знаю откуда. Развлечений нет особо. А тут еще и без фильмов... Им как раз нужнее всего. У нас-то ещё как-то кто-то может посмотреть чего по видику, а у них то совсем кисляк с этим делом.
– Их проблемы! - как можно жестче отрезаю я, - они ничего не сделали, это так. Но они ничего не сделали и для того, чтоб этого вашего Торопа остановить. Ну курить, не бухать в салоне - это сразу ясно проговаривалось. А он мало того, ещё и плед пожег, и на моего человека с кулаками кинулся... И никто там его не остановил! Все виноваты! В Заозёрный мы больше не ногой! И ты оцени, что я только за один твой Заозерный говорю. А то, что твоим словом о безопасности моего человека на вашей территории твои же бойцы жопу подтерли, я сейчас даже не говорю...
– Сказал же, - кривится Гвоздь.
– Даже не говорю, - нажал я голосом, - и про всех не говорю. Только за Заозёрный.
– Ладно, давай не начинай, а? - похоже всерьез завелся Гвоздь. - А то я тоже вспомню, что ты к меня специалиста увел! Где Кирза? Почему она не возвращается? Мы как договаривались? На неделю, пока не научит твоих за животными следить. Уже месяц прошел! Почему она всё ещё у тебя?
– Это у нее спрашивать надо, а не у меня, - отмел
