бы спрашивал:
«Теперь мы с тобой действительно вдвоём, молодая госпожа. Что ты станешь делать?»
Алазе попятилась — немного, на полшага.
— Если таков твой выбор, можем сразу закончить встречу. Лодка рядом, садись и лети. Но если тебе интересно, чего ради я приоткрылся… постой и послушай.
— Говорите, уважаемый, — юсти-Кордрен слегка поклонилась, прячась за этикетом.
— Знаешь, многие недооценивают естествознание. Зачем изучать законы природы, если магия практически вся построена на манипуляции этими законами, на подчинении мира разуму и воле? Мастера могут творить невероятное, а гранды — те и на невозможное замахиваются не без успеха… но любые чудеса, что нам доступны, локальны. За пределами крошечной ауры мага всё ещё лежит безграничный мир — и не то что отдельный человек, но даже человечество как целое не может переустроить его по своему разумению. Эффект масштаба, да. И увы. Мы можем только приноравливаться к условиям. Поэтому изучение законов природы очень важно.
Мийол перестал опираться на парапет, развернулся так, чтобы видеть собеседницу (точнее, в данный момент слушательницу) и присел, демонстрируя свою вроде как безобидность.
Алазе, однако, уже не обманывалась видимостью. Пусть не намного старше неё, пусть — по собственному признанию, какому-то слишком правдоподобному — бесклановый, этот парень уже стал подмастерьем. И явно весьма талантливым. Перспективным.
В конце концов, сейчас они попирали ногами крышу одного из корпусов «Большого экрана». То есть стояли на малой части итогов его деятельности в Рифовых Гнёздах!
Ну, отнюдь не только его, и всё же…
— Ты бывала на полях? — сменил направление беседы после небольшой паузы Мийол. — Ну, знаешь, среди таких кусков земли, где черноногие выращивают еду. Которая потом попадает и на стол батрака, и на стол Воина… и магов кормит тоже. Бывала?
Тут уж остаться простой слушательницей не выходило. Алазе обронила тихо, как-то вдруг растеряв недавнюю многословную оживлённость:
— Нет.
— А я среди всего этого вырос, — признался призыватель. — Насмотрелся до тошноты. Даже у приёмного отца, хотя он вообще-то ремесленник, был в стенах Жабьего Дола свой огородик. И мы на нём работали, да. Потому что кто не работает, тот не ест.
В адрес юсти-Кордрен подобное могло прозвучать и обвинением, но Мийол не собирался делать такие акценты. В контексте разговора это звучало скорее… правилом. Законом природы, одним из. «Кто не обеспечивает своё выживание, тот гибнет».
Трюизм? Конечно. Но поразмыслить над важными вещами всегда полезно.
— Но поговорить я хотел о пользе разнообразия, — продолжил маг. — Причём на личном опыте. Это я не с чьих-то там слов рассказываю, это я своими глазами видал. Так вот… соседкой у нас была Лагуся, травница и немножко ведьма. А другим соседом было семейство Жердины. Сам он, да жинка егойная, да сыны взрослые, да ихние жинки, да детвора наших лет… едоков много, земли — не вообще, а на ту ораву — мало, так что ухаживали они за своей землицей со всем тщанием. А бабка Лагуся — ну, бабка и есть. Глаза уж не те, спина не та, ноги больные, окривелые. И хотела бы она свой огород со всякой целебной зеленью обихаживать, как положено, да токмо не могла: возраст. Пара девчонок из семьи Жердины ей помогали, конечно, да и мы с сестрицей не отказывали, но это всё ж не то. Для своей землицы-то всегда сил больше приложишь, чем для чужой… даже если за обиход чужой — платят честь по чести, без обмана.
Рассказывая, Мийол улыбался. И просторечные словечки вставлял явно намеренно, для колорита, чтоб запоминалось лучше.
— Но вот ведь какие чудеса: ежели нападает на посадки какая хворь, или налетит вдруг плодожорка в изобилии, или сорняк меж посадок попрёт, как купец с охраной по главной улице — то напасти такие в основном вольничали в огороде Жердины, несмотря на вроде как лучший пригляд. Лагусины же посадки беды крестьянские обыкновенно не трогали; а коли даже трогали, то умеренно. Четверть листов жуки обгрызут, да и всё; пара веточек в пучке засохнет, но и только. Никогда не случалось такого, чтобы, скажем, целые гряды приходилось перекапывать, листом жгучецвета обкладывать и поливать три раза в сутки настоем на всё том жгучецвете — только бы пепельную гниль вывести.
— К чему это всё, многоуважаемый?
— Это я к тому, что Жердина и Лагуся разные подходы к посадкам практиковали. Бабка сажала понемногу да вперемешку, притом сообразуясь со знаниями своими насчёт того, что можно вместе сажать, а что нет; Жердина же сажал большими кусками, отводимыми обычно под одну монокультуру. Проще говоря, если где у него дайкон, то и вокруг только дайкон. Если где кумара, то среди посадок кумары. Понятно, что многое при таком подходе упрощается: пойдёшь той же кумары корни копать — и всем, даже детворе, ясно, где копать и что. Не надо весь огород обходить, ища: нет ли где ещё не выкопанной кумары? Удобно! Только вот платой за это удобство выходили всякие напасти, что любую выгоду, пожалуй, съедали без остатка…
Вздох.
— Растения не умеют бегать от угроз, — продолжил Мийол. — Ну, обычные растения, немагические… да и среди магических не так много таких, чтоб умели хотя бы ветвями махать. Обычное оружие растений — яд. Летучие и нередко пахучие фитонциды. Но… штука в том, что растение-то одно, а возможных угроз — десятки и сотни. Корни могут пожрать личинки и всякие мерзкие грибки, на ветвях поселиться тля, листья обглодать гусеницы… и так далее, и так далее, и со всех сторон. А основы тактики учат, что нельзя быть сильным со всех сторон в равной мере: в самой лучшей обороне найдутся не дыры, так щели. Самый могучий Воин уязвим, когда спит, не отобьёт неожиданного удара в спину, может пострадать от яда и ослабляющей магии, от взрыва ктаршруса и боевых чар… и слаженное нападение троих-четверых Воинов, пусть более слабых в отдельности, скорее всего станет причиной его смерти. Понимаешь, к чему я?
— Нет.
— А ведь всё очевидно. Когда растение одно — оно подобно тому Воину в окружении врагов. Пусть он велик и полон сил, положение окружённого врагами остаётся уязвимым. Но на грядках у Лагуси растения зеленели и цвели вместе. И то были растения разных видов, с разными слабыми местами… которые они прикрывали совместно. Как Воины, вставшие спина к спине и прикрытые боевым магом. Именно поэтому подход Лагуси к возделыванию своего огорода мне нравится куда больше, чем подход Жердины… фрасс! — внезапно фыркнул Мийол, всплеснув руками и словно отбросив в стороны сто-то невидимое. — Нравится, не нравится… это всё не важно! А важно, что сотрудничество в разнообразии устойчивее, продуктивнее и гармоничней всяких… монокультур. Таков закон природы. Правило естества.
Пауза.
— Для твоего деда превращение «Большого экрана» в вотчину одного-единственного клана может казаться более простым. В основном потому, что это — наконец-то — его и только его вотчина. Но является ли самое простое решение оптимальным?
Ещё пауза. И:
— Я. Так. Не думаю!
— Хочешь устроить среди нас раскол?
Мийол рассмеялся. Громко, весело… но с долей чего-то смутного в глубине. Сарказма? Или горечи, быть может? Он бы и сам не определил в точности…
— Это надо же понять меня вот так! — сказал он. — Буквально вывернув всё наизнанку… я не про плюсы ли сотрудничества сейчас вещал? Про них. Как из этого можно было сделать вывод, будто я хочу, чтобы Кордрен восстали против Кордрен? Ну вот просто — как?
— А чего тогда ты хочешь? Скажи прямо!
— Легко. Сейчас и здесь в Рифовых Гнёздах у Ферина эн-Кордрен нет соперников. Он — это настоящее проекта, начатого когда-то Думартрен, Стаглорен и моей семьёй. Но Суфлёр с его манией контроля не будет верховодить вечно. В будущем непременно настанет момент, когда вес твоих решений, твоего голоса станет равен его весу. А потом превзойдёт его. Не завтра, не через год или пять лет. Но момент этот настанет. И тогда же… настанет пора выбора. Который лучше хорошенько обдумать уже сейчас и здесь. Что делать? В каком направлении развивать «Большой экран»? Во что вкладывать усилия и время — и как вкладывать?
Убедившись, что услышан, Мийол улыбнулся напоследок и добавил:
— Будь мудрой, принцесса…
Поднявшись с парапета, Мийол развернулся, коротко разбежался и резко, неожиданно высоко подпрыгнул, вытягивая руки вперёд. Алазе ахнула — но призыватель, вопреки ожиданиям, не рухнул с крыши корпуса далеко
