меня – нет? Могу, конечно, предположить, что, как у мракоборца, моё мясо обладает тонким привкусом серой гнили. По этой причине, нас не трогали дикие звери, но вряд ли это как-то связано.
«Я для чего-то ещё нужен… Я – последний из мракоборцев! Лишившийся цели, лишившийся всего, за что я когда-либо сражался – всё ещё для чего-то нужен?! Господи… Спасибо!» – на глазах проступили слёзы счастья.
Вот только для чего? Этого мне существа – или, точнее, ангелы – не объяснили. И куда идти, и что делать – тоже. Значит, если на то есть Замысел Божий, буду идти вперёд, не оглядываясь.
С этой светлой мыслью я и провёл несколько часов, мерно плывя по реке, пока вдали, в свете лампы, не узрел силуэт дома. Достав весло, я направил лодку поближе к берегу и, через десяток метров, остановился вблизи застывшего колеса водяной мельницы. Рядом с ней же стоял и двухэтажный сарай с небольшим причалом. Из-под воды торчали сгнившие брюха перевёрнутых лодок.
Подплыв поближе, достал из мешка верёвку и привязал шлюпку. После чего, аккуратно ступил на причал, предварительно, перезарядив револьверы. Доски под ногами предательски скрипели, а одна, так и вовсе – треснула, и я едва не провалился.
Неожиданно дверь сарая застонала и приоткрылась. Из-за неё показалось лицо женщины, что каким-то чудом дожила до моих лет. Должно быть, ей было пятьдесят или шестьдесят. Лицо круглое, складчатое, нос плоский, увенчанный бородавкой и широкими порами.
Но цвет бледный. Не серый. «Не прокажена!»
– Ты чьих будешь, милок? – прохрипела старуха.
– Мракоборец.
– О-о, видать. не всех вас перебили, – усмехнулась женщина.
– Гостеприимно… – хмыкнул я.
– Ты не подумай. Просто люд всякий ходит, невменяемый, чаще всего, – всплеснула руками старуха.
– Понимаю. Впустишь? – спросил я.
– Конечно, проходи. Только у меня тут темно совсем.
– Я лампу припас.
– Побереги её, не трать, я привыкла, хи-хи!
Я медленно проследовал за ней, не показывая оружия. «Мало ли». Внутри было довольно сыро. Подошва странно прилипала к половицам, списал на грязь.
– А как так вышло, что вы не заразились? – спрашиваю.
– Дом этот построен моим дедом был ещё. Раньше много рыбы водилось в реке, а сейчас и ловить некому, и нечем… и не на что. Присаживайся, – она взяла меня за плечо и повернула в сторону стола. Я нащупал простой табурет и опустился на него.
– Есть хочешь? Скоро внучата придут, – произнесла старуха.
– Внучата? – удивился я.
– Конечно, мальчики мои. Если бы не они, померла бы я тут с голоду, хи-хи! – ответила женщина. – Так вот, на воде оно, как знаешь, безопасней, прокажённым искать нечего. Позади нас только лес, в нём они никак нас не найдут. Только если по реке спуститься на лодке.
Дверь отворилась. В сарай зашло трое мужчин лет тридцати. Вряд ли младше, ибо после того, как свет во всём мире погас, люди почти перестали размножаться. Один был крупный, с квадратной головой; других два – тощие, с вытянутыми подбородками. «Неужто мамка их налево от папки ходила», – не знаю от чего, но эта мысль меня развеселила.
– О, вернулися! – всплеснула руками старушка. – Поймали кого-нибудь?
– Нет, – ответил здоровяк, искоса посматривая в мою сторону. Мне его взгляд не понравился.
– А я вот, господина мракоборца поймала, хи-хи! Присаживайтесь ко столу, – ответила хозяйка. – Эндрю, милок, сходи за дровишками, я разогрею пищу.
– Милости просим, господин мракоборец, ху-ху! – не сводя с меня взгляда, здоровяк вышел из сарая.
– Значит, охотитесь? – спросил я у хозяйки. Один из тощих присел на табуретку напротив меня, тогда, как другой принялся рыться в шкафу у стены позади.
– А как же, иначе и не прожить нам столько! – женщина разложила на столе ножи и вилки.
– Что-то не заметил я у вас ружей или луков. Силки на зайцев ставите?
– Нет, – ответил долговязый тип на против. – Мы используем ножи и верёвки.
– Странный способ охоты, – я сунул руку в карман с револьвером. – На кого же охотитесь так?
– Я же говорила, милок, – произнесла старуха с конца комнаты. – Во время осады многие незаражённые бежали из столицы по реке.
«Так и знал…» Выхватываю револьвер из кармана и уже собираюсь вышибить мозги долговязому напротив меня, как на шею набрасывают удавку, затягивая её над головой. «Второй ублюдок!»
Тип напротив меня делает рывок вперёд. и выбивает промахнувшийся револьвер из рук, после чего, обхватывает мои ноги, которыми я пытаюсь расквасить его каннибальскую морду.
Удавка сжимает горло до посинения, перед глазами мельтешат какие-то круги. Я врезаюсь ногтями в руки душителя, но маньяк знает своё дело. Через него прошло больше шей, чем через иного столичного палача, когда в их услугах ещё нуждались.
«Нож…» – на грани угасания, я замечаю поблёскивающий в лунном свете столовый прибор.
– А-а-аргх! – взвизгнул душитель, когда лезвие пробило ему лучевую кость. Я тут же грохнулся на пол спиной и вырвал ноги из хватки второго долговяза, первым же ударом сломав людоеду нос.
– Олухи! Убейте же его быстрее!
