напольных покрытий, чтобы осмотреть пустую парковку. Окна второго этажа, выходящие на север, давали ему хороший обзор перекрестка.
Он внимательно прислушался. Ночные звуки наполняли воздух — прохладный ветерок шелестел в траве и сорняках. Стрекотали ночные насекомые.
Шорох: пара крыс перебежала дорогу. Их глаза-бусинки светились, шерсть на сгорбленных спинах щетинилась.
Паразиты. Они размножались быстрее, чем успевали накапливаться трупы.
Трупы притягивали крыс. Крысы приносили болезни.
Поскольку они немедленно избавлялись от трупов и регулярно проверяли дома — как занятые, так и пустующие — Фолл-Крик остался относительно чистым и невредимым.
За пределами Фолл-Крика ситуация складывалась иначе.
По словам знакомых Дейва, чума уже распространялась в Чикаго, Детройте, Сент-Луисе и Цинциннати, а также десятки тысяч смертей от туберкулеза, холеры и тифа.
Несколько крыс скрылись из виду, когда Лиам подошел к задней двери офисного комплекса. С помощью отмычек из своего футляра он вскрыл замок и пробрался внутрь.
В воздухе воняло гниющим мусором и протухшей едой. Паутина прилипла к потолку и липко блестела на дверях.
Он отмахивался от нее, когда срезал угол, держа наготове M4.
Коридор перешел в более просторное помещение: приемная, пара больших кабинетов, все светится зелеными оттенками — большой письменный стол, круглый стол, заваленный бумагами, блокнотами, папками и разбросанными чертежами.
Осмотрев помещение, Лиам поднялся наверх и нашел окно с хорошим видом на перекресток. Он придвинул стол к подоконнику, а затем распахнул окно.
Лиам снял рюкзак, прислонил его к стене и достал штативное крепление для M4. Приложив оружие к плечу, он уперся в стол.
Приставив глаз к прицелу, он поворачивал кольцо фокусировки, пока стволы сосен на краю дороги в трехстах ярдах от него не стали различимы, странно освещенные зеленоватым светом ночного видения. Так близко, что он почти мог протянуть руку и коснуться их.
Его сердцебиение участилось. Прицелившись, он несколько раз прошелся влево и вправо. Карабин почти не двигался.
Он почти ожидал увидеть в объективе что-то кроме деревьев, заброшенного шоссе, горбатых очертаний заглохших машин — фигуру, лицо в темноте, смотрящее на него зловещими глазами.
Ничего не было.
Лиам успокоился и стал наблюдать, периодически проверяя по рации, не появился ли Лютер. 23:00 наступило и прошло. Затем полночь.
Каждый час он переключал рацию на их личный канал и дважды нажимал на микрофон, делал паузу, затем еще дважды.
Если бы Лютер находился в зоне доступа, он бы нашел безопасное место для ответа.
Пока ждал, Лиам проверил свое оружие и пополнил магазины. Он почистил «Глок» и карабин и проверил содержимое своей сумки и повседневного футляра.
Лиам заменил паракорд, которым связывал ноги пленника, но у него на исходе бинты и гранулы для свертывания крови.
Закончив осмотр, он упаковал все предметы, чтобы в случае необходимости их можно было легко достать. Затем наточил свой «Гербер», время от времени поглядывая на окно.
Его мысли вернулись к Ханне.
Человечество Лиама мало интересовало. Несколько человек делали все это стоящим. И ради этих людей он готов пожертвовать всем, что у него есть, включая свою жизнь.
За малышку Шарлотту и ЭлДжея. За Тревиса и Эвелин. Квинн, Майло и Молли. Но первая, последняя и всегда — Ханна.
Лиам хотел, чтобы она находилась здесь, рядом с ним, с ее теплом, ее смехом, и прекрасными зелеными глазами, в которых он мог потеряться.
Он скучал по ней с каждым ударом своего сердца. В ее присутствии кошмары исчезали. С ней он верил, что может быть больше, чем просто солдатом с кровью на руках.
Лиам вытеснил все мысли из головы и заставил себя отдохнуть.
Время шло.
Он не спал, а позволил себе погрузиться в состояние полузабытья, не двигая телом, осознавая свои физические чувства, бдительно реагируя только на потенциальную угрозу.
Когда первый румянец рассвета окрасил небо в розовый цвет, он сел и окончательно очнулся.
Лиам подавил свое разочарование, снял очки и спрятал их в рюкзак у ног. Он достал свою бутылку с водой и выпил, после чего вернул ее на место.
Пора уходить. Иначе он опоздает на встречу с Квинн. Впереди еще целый день работы, тренировок и охраны. После этого — несколько украденных минут с Ханной.
Он не мог больше тратить время на Джеймса Лютера.
Лютер подвел его. Лиаму следовало догадаться, что лучше не доверять такому человеку, как он. Он должен был…
Рация затрещала.
— Это Эхо-3. Альфа-1, ты здесь?
Глава 38
Лиам
День сто тринадцатый
Лиам схватил рацию.
— Это Альфа-1. На связи.
— Мне удалось улизнуть, — сообщил Лютер. — Солдаты думают, что я пытаюсь найти укромное место, чтобы посрать. Ты не поверишь, как трудно это здесь сделать.
— Мне плевать.
— Ну, ладно…
— Какого черта ты меня не предупредил?
— О чем?
— О тех наемниках, что прислал генерал.
— Я не… какие наемники?
— Двое боевиков проникли в наш периметр пешком и направились прямо к Тэнглвуд-Драйв. Они знали, где живет Ханна. Они напали на ее маленькую дочь и чуть не убили Ханну.
Тишина в эфире.
— Ты не предупредил нас!
— Я не знал!
— Я послал тебя туда, чтобы помочь нам, а не для того, чтобы передавать врагам координаты нашего уничтожения!
Снова тишина. Рация шипела помехами.
Рассвет окрасил небо в оттенки алого, мандаринового и лососево-розового.
— Клянусь, я не знал. — выдавил Лютер с трудом, его голос прозвучал сокрушенно.
Лиаму плевать.
— Как, черт возьми, он узнал, где живет Ханна? Сомневаюсь, что у Саттера нашлось время, чтобы передать Генералу эту крупицу информации.
— Ты же сам велел мне поделиться с ним информацией, если придется!
— Не такой информацией.
— Послушай, — заикался Лютер. — Он не сказал, что планирует сделать. Он хотел знать местонахождение детей, чтобы пощадить их в случае нападения…
Лиам недоверчиво фыркнул.
— Я понимаю, как это звучит.
— На чьей ты стороне, Лютер? — произнес Лиам низким, опасным голосом. — Потому что не похоже, что на нашей.
— Мне жаль, — ответил Лютер. — Правда.
— Будь очень осторожен, прежде чем запишешь меня во враги.
— Я уже причинил большой вред семье Ханны Шеридан. Я прекрасно осознаю этот факт.
— Правда?
— Да! Я бы не сделал ничего, чтобы навредить им, клянусь тебе. Я чуть не убил ее сына, помнишь? Вся причина, по которой я здесь, это чтобы… не знаю, загладить свою вину или что-то в этом роде. Уж точно не для того, чтобы подвергать ее дальнейшей опасности. Я бы этого не сделал. Я и не делал. Не намеренно. Клянусь.
В его голосе звучало раскаяние. Лиам вспомнил высказывание Квинн о Лютере: «Вежливый убийца — все равно убийца». Она верно подметила.
Некоторые люди
