кто-то дернул оружие обратно.
Сменщик мой спал в том сене. Вскочил как ошпаренный, глазищи вытаращил, никак не поймет, что случилось. Потом очухался и похвалил, что я не стал звонить, а сначала его нашел. Оказывается, старослужащие частенько там спали.
— Ладно, дед, скоро светать начнет, — снова перебил Никника молодой смотритель.
— Чего ладно-то? — ухмыльнулся пожилой мужчина. — Это еще не вся история. Не перебивай старших...
Утром делаю обход, ну как рассвело-то. Погреб у нас был. Склад под землей, льдом обложенный. Вроде как холодильной камеры. Смотрю, пломбы нет и замок открыт. Чуть сердце в пятки не ушло. Ружье в руки и туда. Приоткрываю дверь, кричу: «Выходи, стрелять буду». Никто не отзывается.
Ну, думаю, мне конец. Смену я же не принимал, поверил тому «дедушке» на слово. Да и попробовал бы я не поверить. Чего делать? Звоню по телефону старшему.
Тот заорал в трубку: «Какое ЧП? Сейчас буду».
Минут через двадцать прибегает с двумя военнослужащими в полной боевой готовности. С оружием, как полагается. «Чего, говорит, случилось? Связь плохая, ни черта не понятно было».
Я даже засомневался маленько, стоило ли. Говорю, склад открыт, вот решил доложить, не положено же, чтоб открыт был.
Тот подошел ко мне близко, лицом к лицу, и пристально посмотрел в глаза. Затем махнул рукой солдатам, те непонятно откуда достали мешки и принялись со склада из деревянных бочек грузить солёную селёдку. Представляете, там сельдь была. Потом он позвонил кому-то, чуть погодя еще раз. Прибежали люди и тоже накладывали себе в сумки рыбу.
Закончив сие мероприятие, начальник закрыл замок ключом, поставил пломбу и, подойдя ко мне, похлопал по плечу: «Молодец, отличная служба, боец. Если увидишь еще какой открытый склад, обязательно звони».
Потом уже мне старослужащие рассказали, что погреб тот не сильно важен. Селедка никому и даром не нужна, объелись ее все до тошноты. А вот за другими складами, где хранились тушёнка либо патроны, нужен глаз да глаз.
Никник встал с лавки, подошел к парню и протянул вперед руку.
— Выходит, ты и есть Сергей, смотритель станции Бякино. Лады, подменю ненадолго. Оружие дашь? Мы тут заперли одну рецидивистку, может убежать.
Борис Валентинович встал с кресла, поднес мешок к деду и открыл перед ним.
— Тут инструмент кое-какой, разберёшься. Отнесу в каморку, пусть там лежит. Можешь и ты полежать, комната на эти дни твоя.
— Отдельные апартаменты, — громко произнес дед. — Слышишь, Томка, у меня теперь личный номер, как в гостинице. А ты говоришь, непутевый. Вот стоит тебя только запереть на пару часов, моя жизнь сразу налаживается. И чего я раньше не додумался.
Никник заглянул в мешок и, почесав пальцем кончик носа, произнес:
— Инструмент — это здорово, а оружие-то всё-таки дайте. Вдруг бабка обратится или хулиганов каких надо будет отпугнуть? Какой толк от старика?
Борис Валентинович снял кожаную кобуру с ПМ и передал новоиспечённому смотрителю убежища.
— О-о-о... Вот это вещь! И патроны к нему имеются? — радостно воскликнул пожилой мужчина. — Томка! Слышишь? Теперь все девушки в очередь ко мне встанут. А что? Перспективный мужчина, без пяти минут вдовец, со своей жилплощадью и оружием. Да о таком любая мечтает. Ты чего молчишь-то?
Дед тревожно посмотрел на напарников, будто что-то вспомнил.
— Тома? Не нервируй меня, ты же знаешь, сердце слабое, — дрожащим голосом сказал Николай Николаевич, тихонько подошел к двери и прислушался. — Ради бога, скажи хоть слово.
Дед достал пистолет из кобуры и протянул Борису Валентиновичу.
— Сделаешь это? Как договаривались, прямо в лоб, — поник головой Никник.
— Ничего мы не договаривались, — возразил наставник.
Борис быстрыми шагами подошел к деду, взял оружие, снял с предохранителя, передернул затвор и, собравшись с мыслями, резко открыл дверь импровизированной камеры.
Тамара Васильевна сидела на жестком матрасе и тихонько плакала.
— Фух, — вытер пот со лба дед. — Напугала ты меня.
— Значит, тебе без меня будет лучше? — еле слышно проговорила женщина.
Николай Николаевич зашел в комнату, сел рядом с женой на матрас, положенный прямо на бетонный пол, и, прижавшись к ее плечу своим плечом, сказал:
— С ума сошла? Я даже не представляю свою жизнь без тебя. Это же просто слова. Шестой десяток пошел, как женаты. Знаешь, это секрет нашего с тобой счастья.
— То, что ты придурок? — улыбнулась сквозь слезы Тамара.
— То, что ничего в себе не держим, — Никник приобнял супругу, и та положила голову ему на плечо. — Сразу говорим друг другу всё, что думаем. Обговариваем все вопросы на месте и не копим обиду и непонимание. И потом, я уже слишком стар и в одиночку навряд ли долго протяну.
— Если меня не станет раньше, — продолжила Тамара. — Пообещай никуда не уходить с этой станции. Народ здесь другой. Не такой, как везде. Они тебе помогут, думаю, им можно довериться. Отдай им наш схрон и пусть закрепят за тобой место в убежище. Понял ме... ня. Пооб... ещ... ай. Гррр... Кхм... Гррр.
Бабка вдруг захрипела, закашлялась, голос ее изменился, стал грубее, и слова начали обрываться.
Дед сначала не придал этому значения, Тома и раньше неважно себя чувствовала.
— Толкай ее и вставай, — скомандовал Борис Валентинович, смотревший на всю их трогательную беседу. — Живо, иначе могу тебя задеть.
Мужчина обхватил пистолет двумя руками, выставил вперед и прицелился.
Никник не сразу сообразил и лишь через пару мгновений, когда бабка сама подняла голову, увидел мутные зрачки в красных белках глаз и обнажённые вставные зубы.
Дед отодвинул тело жены и за долю секунды вскочил на ноги, будто ему восемнадцать.
— Отходи в сторону, уйди! — закричал Борис.
Никник стоял как вкопанный и смотрел на рычащую, как зверь, супругу. Дедушка оцепенел и не мог сдвинуться с места.
Тогда Борис сделал три быстрых шага, схватил старика за шиворот и резким движением руки вышвырнул его в зал ожидания. Отошел назад в дверной проем и вновь прицелился.
Прозвучал выстрел.
Пуля прошла на вылет через плечо бабки. Зомби-старуха взревела и набросилась на мужчину. Борис успел выставить вперед ногу и уперся кожаным ботинком ей в живот. Тамара скалила зубы и схватила ногу тощими, но жилистыми руками. Борис на секунду потерял равновесие, но справился и не упал. Подпрыгнув пару раз на свободной ноге, прижался
