как именно, по его мысли, должны лечь связи.
– Не взлетит, – отверг предложение Мийол. – Якорный элемент должен находиться вне всей схемы. Хотя на будущее мысль очень интересная.
– Ну да, ну да… но ты же не рассчитывал сходу изобрести более совершенную матрицу?
– Конечно, нет!
– Ну вот и добавь, а потом посмотрим, что получается.
Призыватель добавил. Потом добавил иначе. Потом снова иначе. Потом заменил символ Возвышение на Течение. Ригар в пух и прах раскритиковал этот вариант, зато предположил, что сочетание Возвышения и Опоры (вместо Якоря) выйдет эффективнее – тем паче что семантика подобного якорного элемента, пусть с некоторыми сложностями, но уже позволяла вынести его за пределы матрицы и ассоциировать с ней посредством сигила…
В итоге парочка из отца с сыном потратила на композицию заклятий едва ли не четверть всего дня – и разошлись по углам не раньше, чем старший годами энтузиаст не пообещал сделать в материале четыре наиболее перспективных сочетания символов из нащупанных.
А ближе к потемнению Шак изловила диверсанта.
Сказать по чести, обитателям мезонета просто повезло, потому что вторженец для почти любого восприятия попросту растворялся в незначительности. Алурина, медитировавшая для восполнения маны, тоже не ощутила вторженца. Все её обычные чувства и аурное чутьё молчали. Но… неожиданно выручили Магические Манипуляции Субстанциями в совокупности с Контролем Фокусировки Чувств.
Да, напрямую ничего необычного заметить не удавалось… а вот движущуюся аномалию в поле завершённого экспертного заклинания – вполне.
Поднимать панику Шак не стала. Вообще не подала вида, что заметила нечто необычное. С помощью Магических Манипуляций Субстанциями она попросту локально понизила содержание кислорода, одновременно нарастив концентрацию углекислоты.
Рискованный ход: если бы незваный гость оказался магом, в результате она бы лишь без толку раскрыла его инкогнито. Но ученица Мийол поставила на то, что вторженец – не человек и даже не маг. (Слишком оно роскошно выходит – магов засылать вместо простых скрытников).
И выиграла.
Когда потерявший сознание невидимка прилёг «отдохнуть», не способный удерживаться в сознании, не говоря уже о поддержании комплексного исчезновения, Шак не замедлила обыскать его, попутно избавив всего «лишнего», связать и в таком виде доставить учителю, весьма собой довольная. И продолжающая держать добычу на грани гипоксии, чтобы даже если вдруг пленник очнётся – не сумел по сугубой слабости что-либо сделать.
– А ведь я его помню, – сказал призыватель, вглядываясь в рисунок пятен на шерсти и мысленно кивая. – Когда я беседовал с матерью многих, ну, той самой, родившей четверть сотни потомков, этот стоял в оцеплении. Пялился на моего магоклона и скалил клыки.
– А имя?
– Откуда бы? Да я и не спрашивал.
– Чудесно, – фыркнула ученица. – Осталось выяснить, что он у нас забыл.
– Выясним, – спокойно пообещал Мийол. – Только сперва подготовим… к откровенности.
Миндальничать он не собирался. Среди снятых с вторженца вещей нашёлся артефакт аж четвёртого уровня, направленно подавлявший сенсорику именно его личной версии связанности-и-расширения, что вызывало… вопросы.
Исключительно неприятные.
Во всяком случае, версия «да я случайно мимо проходил» из-за артефакта отпадала сразу. Этот мохнатый точно знал, куда идёт и зачем.
А ещё на теле отчасти знакомого алурина обнаружился кинжал с зачарованием Лёгкого Рассечения, набор разнообразных ядов, включая смертельные даже в малых дозах нейротоксины, амулет с Изоляцией Ядовитого Влияния и – в качестве завершающего штриха – полный кисет янтарной слёзки (причём, насколько могла судить Шак при помощи своего многогранного экспертного заклинания, высокой очистки: не простая дурь, а элитная… как раз такая, какую мог бы гнать для получения криминальных клатовых доходов нечистоплотный алхимик).
От диверсанта с таким сочетанием предметов и субстанций ничего хорошего ждать не приходилось. Но и самому ему, раз уж изловили, на пощаду рассчитывать не следовало.
– А если он не один такой? – спросила алурина с тревогой.
– Да почти наверняка не один, – призыватель фыркнул мрачно. – Где-то рядом должны сидеть в исчезновении ещё один-два таких же… мохнатика. И при плотности фона Природной Силы, который в квартале базиларов ничто не фильтрует и не приглушает, сидеть они могут хоть часами, хоть вовсе сутками.
– А могут и не один-два.
– Могут… к сожалению. Но сделать с этим ничего нельзя.
– Если они попытаются приблизиться… – начала было Шак.
– Если, – вздохнул Мийол. – Этого ты ведь из-за движения заметила?
– …
– В общем, пусть себе сидят. Пока они неподвижны, они неуязвимы – но и не опасны… ну, не очень опасны. И-эх! Не было печали: жили, не скучали…
На то, чтобы основательно привязать диверсанта к одной из массивных, от прошлых хозяев мезонета оставшихся скамей – кверху пузом, кисти и лодыжки связаны внизу, отдельная петля удерживает горло – ушло с четверть часа. Ну, фактически меньше.
Просто на то, чтобы пойманный алурин оклемался от гипоксии, тоже потребовалось время.
Вот только придя в себя, незваный гость упорно отказался разговаривать на низкой речи. И не просто делал вид, будто владеет лишь алуро (урезанной, огрублённой версией полноценного алуриниса), – он и на родном наречии только грязно ругался, намеренно распаляя в себе бешенство. За подобным эмоциональным штормом различить нюансы реакций выходило как бы не сложнее, чем за фирменной заморозкой Никасси.
– По-моему, – сказал Мийол, – он не осознаёт своего положения, ученица. Выключи его.
Шак сызнова использовала фокус с гипоксией.
А через четверть часа диверсант, очнувшись, первым делом увидел собственное отражение в зеркале… с аккуратно выбритой полоской посреди лба.
– Нравится, голубь?
– Не-е-ет… что-о-о…
– Ты забрался в дом алхимика. Сейчас у тебя в жилах плещется ровно столько седативов, чтобы сызнова распалить бешенство не получилось, но и реакции не притупились до полного исчезновения. А той замечательной штуки, что гасит чутьё через мой сигил, у тебя больше нет.
– Ты-ы… пожале-е-еешь…
– Если бы Шак тебя не отловила, я бы пожалел куда сильнее.
– Я-а-а… буду… молча-а-ать.
– Это возможно. Но если ты действительно будешь молчать – торжественно обещаю тебя побрить целиком. А уж что потом сделают твои сородичи с хришш струшерк, то не моя забота. Проигравший всегда виновен. И кстати: молчание тебе не поможет. Я владею сигилом достаточно хорошо, чтобы читать основные реакции. Мне достаточно спрашивать вслух – а уж твоё собственное тело подскажет, где правда, а где ложь. Хотя в этом случае процесс затянется, так что я бы предпочёл пойти по лёгкому пути. Ну так как?
