контроля и убил его, пока он пытался протиснуться в щель между створками размером чуть больше кулака. Говорят, ему почти удалось.
Дверь наконец поддалась, и охранник отступил в сторону, пропуская нас вперёд. Марк пошёл первым, как и раньше, не опасаясь от меня удара в спину. Либо он почему-то рассчитывал на мою порядочность, либо знал, что маны у меня не осталось, а любое физическое нападение будет мгновенно пресечено его железным телохранителем.
— Мне пришлось восстанавливать фабрику практически с нуля. Самому свинчивать первых рабочих. Самому разгребать вход в шахту, которую вы сегодня обрушили. Четыре года, семь месяцев и две недели — ради того, чтобы создать это.
Что он подразумевал под «этим» уточнять не пришлось — мы зашли внутрь, и охранный автоматон начал закрывать за нами дверь. Больше всего помещение напоминало лабораторию безумного учёного, например доктора Франкенштейна из чёрно-белого фильма столетней давности или прошлогоднего римейка, собравшего в основном отрицательные отзывы. Правда, масштаб лаборатории Марка Нонуса значительно превышал варианты из обоих фильмов, даже если представить, что они слились воедино.
Вдоль стен громоздились шкафы, набитые деталями, чередующиеся с массивными штырями, обмотанными проволокой и железными коробками, утыканными лампами всех форм и размеров. В помещении стоял непрекращающийся электрический гул и можно было только догадываться, какие меры безопасности принимал механик от короткого замыкания всего этого добра.
Центральную же часть зала занимал некое устройство, напоминающее огромную стальную цистерну, от которой, словно от спрута, во все стороны расходились провода и трубы, ведущие в другие части комнаты. Марк двинулся вдоль «цистерны», я осторожно последовал за ним, пытаясь обнаружить подходящее окно для задуманного ранее плана побега через суицид. К несчастью, если окна здесь когда-то и были, то оказались заложены кирпичом настолько аккуратно, что разница стала необнаружима. План менялся на ходу — теперь мне требовалось схватить Маэстуса, попросить его восстановить ману до максимума и уйти через закрытую дверь «Шагом». Если, конечно, он будет в сознании, а Марк почему-то позволит мне потратить несколько секунд на необходимую возню.
Как вариант, можно потянуть время до прибытия кавалерии. Если эта кавалерия уже не легла на подходе.
— Здесь, — сказал механик, открывая панель управления и нажимая на ряд кнопок с неуловимой скоростью. — Здесь я исправлю ошибку, которую совершил пять лет назад.
«Цистерна» вздрогнула и загудела, отзываясь на команду хозяина. Металлическая панель в центре отъехала в сторону, открывая небольшое окошко, ведущее внутрь. Я заглянул с молчаливого согласия механика — круглое пространство внутри почти целиком занимал медицинский стол, к которому со всех сторон тянулись разноцветные провода. На самом столе лежали три конечности автоматона — рука и две ноги, но человеческих размеров. Остальное пространство стола занимал скелет. Некоторые его кости явно были сломаны, даже раздроблены, но аккуратно склеены воедино. Но всерьёз моё внимание привлёк череп. Череп с едва заметным, тщательно заделанным пулевым отверстием во лбу.
— Теперь понял, сынок? — усмехнулся Марк Нонус, наблюдая за моим ошарашенным лицом. — Череп я взял из твоего тайника, пока ты спал. Но если бы ты знал, то отдал бы мне Мансура по доброй воле?
Я не знал, что ответить.
— Одному Императору известно, через что я прошёл, добывая кости, — механик говорил, параллельно проверяя десятки датчиков на боку «цистерны» и, по всей видимости, остался доволен результатом. — На что пошёл, обустраивая эту комнату. Ритуал перерождения по Нерону практически не рассчитан даже на современный подход к магии, что уж говорить о силе заведённой пружины, пара, электричества? Наука — паршивая замена колдовству, но ничего другого у меня нет.
Эми говорила, что для изготовления автоматонов требуется магия крови, но либо информация устарела, либо Марк не желал раскрывать все карты перед незваным гостем.
— Я могу с ним поговорить? — наконец спросил я. — Что он сам думает по поводу всего этого?
— Он спит, — спокойно ответил механик. — Духу положено спать трое суток кряду перед перерождением в жизнь. Это гораздо более сложная процедура, чем затея с кристаллами, которую ты мог наблюдать в нашей башне. Кстати, как вы догадались, что автоматон был ловушкой?
— Просто… повезло.
Я не мог доверять Марку Нонусу до конца — он уже однажды предал Маэстуса, а затем предал нашу гильдию, но какой у меня оставался выбор? Мне всё ещё не хватало маны даже на один выдох «Языка», механика охранял страж двадцать шестого уровня, способный прикончить меня за несколько секунд, а ребята — если они ещё живы — вовсе не торопились. Но главное — гримуара так и не было видно. И когда хозяин лаборатории нажал на ещё несколько кнопок, стало понятно, почему.
Сверху «цистерны» — на высоте около четырёх метров — открылся небольшой стеклянный купол, под которым на постаменте лежала небольшая чёрная книга в простом кожаном переплёте, без надписей и украшений, больше напоминающая записную книжку, чем гримуар чернокнижника. И всё же это был он — мой гримуар, мой единственный настоящий друг в безумном мире «Анимы». Я едва сдержался чтобы не закричать, попытаться разбудить Маэстуса. Во-первых, это бы вряд ли нормально воспринял Марк и его автоматон, во-вторых… что если он говорил правду? Всё происходящее выглядело именно так, как описывал механик, хотя и не до конца понятно, как он планировал подменить магию наукой.
— Устраивайся поудобней, сынок, — голос Марка Нонуса теперь звучал более глухо, и когда я обернулся, то увидел, что он снова облачился в броню «Железного человека». — Такого зрелища ты больше не увидишь.
Лучший механик Железной Империи неторопливо прошествовал в дальний угол зала — там стояло что-то вроде механического трона, напоминающее изрядно жуткую смесь врачебного кресла и электрического стула. К нему также тянулись провода, а по бокам располагались две замысловатые конструкции, напоминающие «шары Теслы», по которым то и дело пробегали пурпурные разряды электричества. Пару секунд мне казалось, что Марк предложит мне усесться на эту штуку, но он не раздумывая опустился на неё сам.
— Если я не смогу, — сказал механик, пока на его руках защёлкивались металлические браслеты, — Скажи Мансуру, что я всегда гордился им.
Я снова не знал, что ответить, да и не успел бы — охранный автоматон сделал два шага вперёд и повернул рубильник на пульте управления справа от «трона».
Если до этого зал наполнял ровный гул, к которому добавлялись звуки «цистерны» и потрескивание электричества, теперь на мои уши обрушилась настоящая какофония ада. Комната ревела, трещала, громыхала и
