— Есть контакт! — вдруг воскликнула Иоланда. — «Волшебник Изумрудного Города»!
— Вот! — торжественно изрек я. — Если именно Волков вдохновил рисовальщиков сего замечательного места, значит, дальше лес, который, кстати, видно отсюда, и волки.
— Зачем это модерам? — недоуменно спросил мужик с начинающейся намечаться лысиной.
— Не знаю. — пожал я плечами. — Может, хотят проверить, достойны ли идущие по этой дорожке, своего уровня.
— Бред, в Песочницу никто не возвращается. — сказал мускулистый Красавчик. — А с твоим ником сложно говорить о серьезных вещах.
— Заткнись, качок! — неожиданно стала защищать меня Иоланда. — Он действительно иногда тупит, но как пройти квест у Карповны, сам придумал. И в одинаре мишку грохнул, усек?
— Подтверждаю все сказанное, — раздался голос Гнома. — Самое главное, у него чуйка есть на всякие неприятности.
— Это та, что пониже спины? Это он ее «какой» называет? — насмешливо спросила фыркающая на меня девица.
— Ну попробовала бы на ферме той тети пожить, по-другому бы сейчас пела. Давайте знакомиться, наконец. Меня Гном зовут, я — копьеносец.
Глава 6. Желтая дорога
Короче, после некоторой словесной перепалки мы познакомились и пошли по желтой дорожке в славный город Скаутск — один из немногих городов, куда ведут маршруты от Песочниц до карты Большой Игры. Сколько этих Песочниц, я не знаю. Но точно не одна. И не десять. Но это все, по слухам. Чаты разные, бардак один. Все, как в реале на Родине. Дорога, конечно, мутная, несмотря на желтизну, не зря моя задница пардон, чуйка завибрировала. Сосновый лес быстро сменился густой еловой чащей, края которой вплотную подступали к дороге, которая сразу стала похожа на тропинку между высокими столетними деревьями. Даже не особо верующие в опасность из мажоров, шедших с нами, хотя настоящий мажор оказался один — тот самый качок, шли по желтой тропинке, готовые сразу применить оружие. Через час такой напряженной ходьбы Гном, временно выбранный командиром (кстати, командиром он стал, когда сказал, что старший непременно должен быть в авангарде группы) скомандовал отдых и тут же поставил в наблюдение половину группы. Трое отдыхают, пока четверо сторожат, это перебор, на мой взгляд, но говорить поперек и так шаткой власти командира я не осмелился. Лучше перебздеть, чем недобздеть.
После отдыха народ осмелел и не так рьяно начал бдить за обстановкой. Но все было ровно. Кое-кто начал уже посмеиваться над самыми подозрительными, но тут показалась река и всем стало не до смеху, поскольку навесной мостик через нее был на взгляд слишком хлипким. Ржавые старые канаты перил и трухлявые досочки, часть из которых держалась на честном слове и законе левитации, абсолютно не внушали доверия и решили переходить мост по одному. Первым пошел Гном, это нас и немножко спасло. Когда он уже стал выходить на противоположный берег, навстречу ему выбежали два волка, не давая проходу. Ну, а остальных сзади накинулись еще четверо, создавая классическую засаду. Часть волчьего плана удалась. Обе чужие девушки и качок рванулись, мешая друг другу, на мост, угрожающе скрипевший под их ногами и раскачиваясь, как пьяный сантехник, получивший зарплату этим вечером. Гном со своей стороны мгновенно, как в поле у Карповны, на автомате встал в глухую оборону, а вот мне пришлось для начала опять заорать.
— Фиалка! Мой крайний левый, твой крайний правый. Херачим! Куда побежали, твари, лысый, назад! Надо сказать, в их четверке был копейщик, как раз тот лысый, сестра милосердия, будущий хилер, но в данный момент абсолютно бесполезное существо, мечник, тот самый качок и лучница, эта та, которая на меня фыркала и наезжала. Лысый, как ни странно, послушался, боялся, но повернул обратно с копьем наизготовку. Медсестра от моего крика застыла на мосте. Мышцевидный мажор так и не усек, что волки спереди тоже присутствуют и был готов снести Гнома. А вот лучница, словно курица, окончательно запаниковала и делала, как в известном танце, два шага вперед и два шага назад поочередно в разные стороны.
Результат всех этих телодвижений был, но весьма двоякий. Мостик еще больше раскачался, готовясь улететь в пропасть. Мы с Фиалкой по разу стрельнули, промахнулись, но волков остановили, они на мгновенье встали подумать, в каком месте совершить атаку. Лысый пришел в себя, встал перед нами и начал угрожающе тыкать копьем в разные стороны, хотя это было сейчас совершенно бессмысленно. Лучница тоже вроде очухалась от вальсирования по гнилым доскам моста, пробежала вперед и даже приладила стрелу, нацелив лук прямо в спину поднимающемуся с ног Гному, которого сбил с ног качок, притормозивший только сейчас, когда увидел перед собой двух матерых волчар. Мост трясся уже, как осиновый лист под порывами ветра и грозился вот-вот рухнуть вниз. Причем далеко, под нами река преодолевала глубокое ущелье, несясь бушующим потоком метров пятьдесят ниже уровня дороги.
Ну, пошла жара! Второй стрелой я проткнул ляжку своему правому, а волки сразу понеслись в атаку, чтоб не потерять инициативу. Фиалка снова промахнулась. Лысому я успел крикнуть, чтоб копье воткнул под углом между досками, он кажется понял, ну или сам сообразил. С другой стороны моста было несколько хуже. Я на короткое мгновенье обернулся и увидел клубок мелькающих людских и волчьих силуэтов, в кучу которых ошалевшая лучница без устали швыряла стрелы. В кого она там попадала, позже разберемся. Лысому каким-то чудом удалось принять на копье одного из нападавших волков, но он не сдох, а попытался отпрыгнуть, а копье вырвал из рук защитника. Мы с Фиалкой, стреляя по сгрудившейся перед мостом серой куче, не промахнулись, хотя тоже никого не убили. Волки на пару секунд опять отошли, не забыв от злости подрать своего товарища, который уже, видимо, подыхал. Но тут к ним присоединился третий, зарычал воинственный клич их серого братства, и они опять кинулись в атаку. Перепрыгнув через лысого, безуспешно пытавшегося вырвать свое оружие из тела дохлого, один из них рванулся ко мне. Так получилось, что, отбросив лук, я успел-таки нагнуться, схватить пику и даже приподнять ее немного вверх. Серый попрыгунчик, целившийся мне в грудь, соответственно, тоже промахнулся и пролетел чуток выше, а пика своим острием красиво пропорола ему брюхо и, уперевшись в волчье достоинство, ну или в копчик, вырвалась из моих рук и заодно приложилась прямо по моей чуйке. В который раз за последние дни я увидел быстро приближающуюся земную твердь и расквасив (это я потом понял) целую до этого момента сопелку, на несколько секунд потерял сознание. Очухавшись, первым делом увидел Фиалку, тихонько сползающую с моста в пропасть и автоматически протянул ей руку, в которую она тут же вцепилась, как утопающий в спасателя, перед тем как пойти с ним на дно, в нашем случае улететь в ущелье. Сквозь красные сопли в глазах я понял, что сейчас именно это и произойдет, изо всех своих немощных сил рванувшись назад перекатом. Чуток это удалось, но этих жалких сантиметров хватило, чтоб ситуация перестала быть критической. Тут остатки обоняния почуяли такой смрад рядом, что я, как ошпаренный, вскочил на ноги, столкнув с себя что-то тяжелое. Протерев наскоро лицо рукавом, начал искать глазами лук, но остановился, поняв, что что-то не так. Мы были живы и нас никто не грыз. Я повторно протер лицо от красной жижи крови и смог огляделся вокруг. Прямо около меня лежала Фиалка и тяжело дышала, почти уткнувшись неестественно круглыми глазами в морду хрипящего и иногда глухо подвывавшего волка, кишки которого обмотали мои ноги. Чуть дальше сидел лысый и баюкал свою раненую ногу, в которой торчала стрела с частью подушки и двумя когтями волчьей лапы. На противоположной стороне моста, как каменный истукан стоял Гном и смотрел на истыканное копьем и стрелами месиво из человека с лохматым монстром. Второй серый валялся бездыханный поодаль. Больше никого вроде не было видно. Вдруг раздалось конское ржание, и я опять начал искать глазами лук.
