тоннель — с полом, стенами и потолком, покрытыми тем же чёрным стеклом, что сейчас распространялось снаружи Врат. Проход был достаточно широкий, чтобы по нему могли идти шесть человек плечом к плечу, но «стекло» с удивительной силой гасило звуки. Не было слышно ни топота шагов, ни звяканья оружия, ни шумного дыхания людей. Если закрыть глаза, то покажется, что вокруг нет вообще никого. Теперь слегка пробрало даже меня, и я подавил в себе порыв немедленно заорать во всё горло просто чтобы проверить, что я не оглох. Старший инквизитор заметил моё беспокойство и заговорщически улыбнулся.
— Вы думали, Врата Безмолвия названы так просто ради красоты? Не дёргайтесь, шагайте спокойно. Дальше будет хуже, — он проговорил мне это почти на ухо, а его обычный голос звучал как искажённый глухой шёпот. Казалось, он просто решил надо мной поиздеваться, но нет, это было честное предупреждение. Вскоре действительно стало хуже.
Обычная тишина сменилась на совершенно новую разновидность — тишину, в которой что-то было. Что-то, однозначно чуждое и враждебное, и ему очень не нравился наш визит. Вскоре неясное ощущение оформилось в полноценное чувство жертвы — будто чей-то взгляд постоянно сверлил мой затылок. Я не выдержал и оглянулся — только чтобы увидеть, как половина отряда вертит головами по сторонам. Обернулся и Вильгельм Акком, но явно не для того, чтобы убедиться в отсутствии преследования. Одного его взгляда хватило, чтобы лёгкая паника в задних рядах исчезла сама собой. Жаль только мерзкое чувство осталось на месте.
Через несколько минут у него появилась компания — некто мелькал на границе бокового зрения, исчезая при повороте глаз или головы. Из глубины тоннеля потянуло неприятно-тёплым ветром с запахом мускуса, почему-то касающимся лишь отдельных частей головы и тела. Всё вместе это создавало совершенно новое ощущение — будто мы спускаемся прямиком в желудок какой-то невероятно огромной твари.
Сзади раздался крик, который даже атмосфера этого места не смогла задавить целиком. Один из легионеров обнажил гладиус и с выпученными от ужаса глазами отмахивался им от невидимой угрозы. Жрец позади него попытался его успокоить, и чуть было не остался без уха и носа. Следующий взмах клинка старший инквизитор поймал голой ладонью и сжал оружие мёртвой хваткой. Мне показалось, что ещё секунда, и вторая рука Аккома отправится вперёд, чтобы смять горло паникёра как лист бумаги, но тот лишь на время остался без своего меча. Видимо, нас и так было слишком мало, чтобы разбрасываться людьми.
Безмолвные ужасы кончились так же внезапно, как и начались. А вместе с ними кончился и тоннель, открыв нашим взглядам пещеру размером с целый мир.
— Застывший город, — звуки шагов при выходе из тоннеля к нам так и не вернулись, но голос инквизитора звучал почти нормально. — В самом центре находится спуск, а за ним — проход к Сердцу мира. От меня ни на шаг. Помните, Император улыбается вам.
«Застывший город» на город был похож очень отдалённо. Скорее как если бы город попытались выстроить термиты, копирующие стиль людей. Или же это место просто выросло само собой со дна пещеры за сотни миллионов лет, как самые странные в мире сталагмиты.
Все здания «города» состояли из чёрного «стекла», сливаясь с полом и друг с другом. Конструкции, выглядящие как реальные дома и башни, соседствовали с формами, глядя на которые Лавкрафт зарыдал бы от гордости и умиления. Не было видно ничего, напоминающего улицы, зато в большей части «домов» находились отверстия для окон и дверей. Страшнее всего было то, что некоторые из них светились тёплым жёлтым светом, как светились бы обычные окна. Заходите, мол, на огонёк, люди добрые. Из вас абсолютно точно там никто не высосет душу и рассудок, превратив в разновидность пещерного зомби.
Или попросту не сожрёт заживо, начиная с ног.
Несмотря на давящую атмосферу и навязчивые мысли о неминуемом звиздеце во мне также зрело слегка нездоровое, чисто геймерское любопытство — как Дея и ребята смогли здесь пройти? Как планирует провести нас Акком? Если путь к Сердцу находится в центре этого… за неимением лучшего слова, поселения, то хочешь-не хочешь, а идти придётся насквозь. Например, протиснуться между тех двух образований, похожих на колонны, а дальше…
Я моргнул. Затем моргнул ещё раз и прищурился, всматриваясь в темноту, подсвеченную нашими факелами и жёлтыми «окнами» «зданий». Я не делал ничего, просто смотрел, но передо мной расстилался путь. Я видел, куда нам надо было идти, чтобы добраться до центра. Видел так чётко и ясно, словно переключил в настройках уровень сложности на «легчайший» и теперь маршрут до цели просто подсвечивался яркой линией на полу. Только вместо линии это снова было необъяснимое чувство, почему-то теперь работающее на меня.
Я покосился на Аккома — возможно, у него тоже включился эдакий третий глаз? Но нет, он мало того, что не подавал виду, так ещё и сделал шаг в направлении совсем, совсем неправильной дороги. Настолько неправильной, что я дёрнулся и схватил его за рукав, удерживая от второго шага.
— Вас что-то беспокоит, Ардор? — достаточно вежливо осведомился инквизитор, хотя я знал, что эта вежливость в любой момент может обернуться бурей.
— Это… не та дорога, — выдавил я, всё ещё не решаясь его отпустить. — Нам в другую сторону. Туда.
Он внимательно проследил за моим слегка дрожащим указательным пальцем, затем посмотрев мне прямо в глаза.
— У вас, конечно, есть разумное объяснение.
— Боюсь, что нет. Но я клянусь, что нам туда!
Честно говоря, будь я на месте его высокопреподобия, то скорее всего я бы сходу заявил, что это прямо-таки воняет ловушкой. Что мы ни при каких обстоятельствах не должны полагаться на ощущения в этом враждебном и безумном городе.
По счастью, на месте его высокопреподобия находился лишь он сам.
— Ведите, — коротко сказал инквизитор.
Внутренности строений Застывшего города оказались ещё более странными, чем можно было представить. Ни один «интерьер» не повторялся, и каждый прилагал впечатляющие усилия, чтобы свести с ума незваных посетителей. Шевелящиеся отростки размером с человеческий палец, тянущиеся к нам со стен. Бритвенно-острые осколки, выдвигающиеся из пола в случайном на первый взгляд порядке — пока моё новообретённое чутьё всё же не уловило паттерн. Свернувшаяся на потолке многоножка размером с откормленного сетчатого питона. Когда мы проходили под ней, тварь подняла — или наоборот, опустила? — непропорционально большую человеческую голову, провожая нас мёртвыми глазами. Таблички с уровнем над ней не висело,
