они у меня есть, ещё не повод их настолько тупо разбазаривать, сорить ими на право и на лево. А ещё — чувствовать за свои же деньги себя — разводимым лохом — удовольствие на любителя, к каковым я себя не отношу.
Мой взгляд был устремлён вдаль, в безмолвное и безмятежное небо, такое спокойное, такое равнодушно-огромное… вот бы и мне хоть сколько-то позаимствовать у него хоть малую толику этих полезнейших качеств… Пока что-то не получалось.
Патрик же ничуть не сбавлял своих натиска и красноречия. Напор его был силён, нытьё раздражающе…
Тем временем, к смотровой площадке подтянулся сам Капитан, по стечению обстоятельств обретавшийся всё на этой же палубе. Сопровождал он Анну. Никаких вольностей вроде взятия под руку или слишком маленького промежутка между плечами — просто сопровождал изволившую прогуливаться на свежем воздухе барышню, как гостеприимный хозяин сего воздушного судна. Всё чинно и благородно, как и подобает в среде «аристо». Капитан ведь тоже, какой-то там дворянский титул имеет. Честно говоря, не помню, какой именно: то ли Барон, то ли Баронет… не особо силён я во всём этом. Но то, что Арно, так нашего Капитана звали, был средним, не наследным сыном Барона — это я знал точно. Достаточно богатого Барона, что смог обеспечить сыну хороший старт, приведший того к нынешнему его положению — положению Капитана собственного большого и быстрого дирижабля, обеспечивающего перелёты богатых и уважаемых людей Империи между входящими в её состав Королевствами.
Понятно, что Баронской дочке, не наследующей ни титула, ни земли, такой же ненаследующий сын Барона не особенно интересен в матримониальных планах и схемах. Виконт, пусть пока и тоже безземельный, но только пока — значительно интереснее. С другой стороны, просто свободно и ненапряженно общаться им, как равным по положению, ничто не мешает.
Я даже, на какой-то краткий миг поддался слабости и позавидовал им: такой легкости в общении, мне удавалось достигать в этом мире, пожалуй, только с Альбиной. Да и то — не без нюансов. Всё же отношения: учитель-ученик накладывают свой отпечаток, который так быстро не выветривается.
Кстати, сама эта смотровая площадка, на которой мы все нынче находились, была довольно популярным местом у пассажиров, путешествующих «бизнес-классом», наравне с кают-компанией, рестораном и бильярдной. Ведь, так-то, что ещё делать две недели на ограниченном пространстве корабля?
А сказал бы я что: пить! По крайней мере, именно так решали схожую проблему мои бывшие «коллеги по опасному бизнесу», когда переброска войск осуществлялась железнодорожным способом. Когда еле-ползущие по разным неосновным веткам и запасным путям эшелоны, тащились к месту назначения по просторам нашей воистину необъятной Родины неделями. Вагон тогда, в какой бы реальный цвет ни был перекрашен, звался исключительно «синим»… ужасные воспоминания. Отвратные… для непьющего человека.
Благо, здесь-то, на этом дирижабле, свободного пространства, по которому можно перемещаться, побольше. Да и занятия разнообразнее… иначе, не взирая ни на какие сроки и скорости, даже на потерю уже заплаченных денег, я бы сошёл в ближайшем населённом пункте, и двинулся бы в столицу на своём надёжном и ни разу не подводившем «одиннадцатом номере». И плевать на здешнюю необъятность здешней Империи: Я. Никуда. Не спешу! Не успею к поступлению в этом году — успею в следующем. Не в следующем — через год. Меня совершенно ни что не лимитирует… интересная какая мысль. Надо будет попозже её обязательно обдумать.
Кстати, на нашей палубе, кроме нас с Анной и свободно перемещающихся между палубами членов команды, было ещё шестеро пассажиров. Почти полная загрузка — пустыми оставались только ещё две каюты из расположенных здесь десяти. Что довольно много, учитывая, что на той же «Седой туче» кают аналогичного класса было всего шесть — почти в половину меньше. Хотя, она и сама «Туча» Сэма была чуть не в половину меньше «Ласточки» Арно.
Эти шестеро сейчас заседали в кают-компании, проводя время полёта за партией в какую-то местную карточную игру, правил которой я так и не удосужился за прошедшие два дня узнать.
Вообще, то, что я мог спокойно, без лишних помех и зрителей, заниматься магией на этой смотровой площадке, объяснялось лишь тем, что делал я это очень рано утром. Практически сразу после рассвета, пока, загулявшиеся и засидевшиеся допоздна накануне гости «Ласточки» ещё отсыпались по своим каютам.
Ещё, правда, занятиям именно магией, предшествовала зарядка-тренировка, которая, как я уже ранее упоминал, для меня — святое.
Сейчас же был день. Даже вторая половина дня — проспал я, выходит, не менее пяти-шести часов. Что ж, неплохо. Возможно, нынче я даже присоединюсь к «обществу» в их вечерних развлечениях — уснуть сразу после заката теперь вряд ли получится, выспался уже.
А Патрик продолжал наседать. Видимо, моё нарочитое равнодушие и спокойствие только сильнее раззадоривали его. А что поделаешь, если благость, поселившаяся в душе после пробуждения, всё ещё оставалась в ней? И с настроения не сбивал даже он… Хотя…
Я нахмурился и помрачнел, чем заставил, уловившего столь резкое изменение в моём настроении Патрика заткнуться. Помрачнел и сунул руку в свою поясную сумку, запустив её туда больше, чем по локоть. Сунул пустую, а вытянул уже с «Барретом», который, так же молча, вскинул, направляя в сторону отпрыгнувшего завхоза одной рукой. Во второй уже был магазин, который я, не медля, присоединил к положенному для него месту, после чего, той же освободившейся рукой, отвёл затворную раму, досылая «патрон» в патронник.
Приклад лёг в ямку плеча и был привычно поджат локтем. Перекрестье прицела легло на цель. К «пуле», через руки, «потёк» магический поток, заряжающий её на самый максимум, какой мне сейчас доступен. А учитывая, что «Баррет» мой — оружие A-ранга, и «пуля», загнанная в ствол тоже — одна из тех трёх, созданных мной во время штурма Элвиша, получиться должно было что-то весьма убойное. Причём, как я на уровне интуиции ощущал, заряд там «скопился» поболее «бэшки». Возможно, потому, что во время моих утренних упражнений, я полностью формировал боеприпас из этой своей непонятной магии, со всеми его функциями, включая старт, движение, набор скорости, вращение и коррекцию траектории в соответствии с командами прицельного комплекса, на что, само собой, расходовалась некая часть «ресурса».
Здесь же эти все моменты уже были реализованы в физической «пуле», что позволяло сосредоточить всю мощь именно в «заряде».
Дальше была задержка дыхания, плавное нажатие на спусковой крючок, удар-толчок приклада в плечо… и удар, сотрясший не только палубу, но и весь дирижабль.
Бледный до синевы завхоз, едва удержавшийся на своих
