— С-сегодня она немного задержится…
— А ты-то откуда это знаешь? — удивилась Тиюри, и Харуюки осталось лишь неопределенно пробормотать: «да так»… Не мог же он признаться, что попрощался с ней лишь двадцать минут назад. — М-мы и во время обеда успеем ей рассказать. И вообще, Тию, у тебя ведь еще утренняя тренировка?..
— Это да, но мне не терпится поскорее рассказать ей об этом!
— Ага, думаю, от такого даже она удивится… но все-таки лучше подождать до обеда. В таком случае мы еще и Фуко сможем рассказать, если она подключится через шлюз.
— Ну-у… ладно, пожалуй, так будет лучше, — согласилась Тиюри, весьма обрадовав Харуюки. Он боялся, что если попытается бегать в такую душную погоду, то упадет в обморок от обезвоживания.
Однако подруга детства Харуюки не собиралась облегчать ему жизнь. Ухмыльнувшись, она предложила:
— Ладно, если бегать не будем, то давай повторять слова!
— Э… э-э…
— Кто знает, может, нам послезавтра на контрольной как раз попадутся слова, которые мы сейчас повторим! Давай!
Тиюри пробежала пальцами по воздуху, и перед Харуюки появился запрос на подключение к местной сети. Стоило ему согласиться, как запустилось приложение. Первым выскочило слово «crunch» и пятисекундный таймер обратного отсчета.
— …«Грызть»! — воскликнул он.
Послышался колокольчик, сообщавший о том, что ответ правильный, а Тиюри рассмеялась. Харуюки хотел уже спросить, в чем дело, как вдруг и сам вспомнил сцену из недавней дуэли, в которой отгрыз руку шоконетки.
— Э-эй, ты тоже не отлынивай!
— П-прости. Так, дальше…
Тиюри перевела взгляд на приложение, где уже отобразилось следующее слово. Но, увидев надпись «lick», она схватилась за живот и захохотала еще громче.
Как только прозвенел звонок, сообщивший об окончании четвертого урока, и учитель вышел из класса, Харуюки сразу вскочил и направился к парте Маюдзуми Такуму. Оглядевшись и убедившись, что их никто не услышит, он тихо проговорил:
— Таку, по поводу того, что я написал тебе в письме…
— Ты про экстренный совет? — Такуму сверкнул очками и продолжил, — Я так понимаю, случилось что-то неожиданное.
— Ну, я уверен, что ты удивишься.
— Буду ждать с нетерпением, — с улыбкой ответил Такуму и приподнял коробку с обедом. — До начала совета еще пятнадцать минут. Ты сейчас в столовую, Хару? Тогда давай и я с тобой поем.
— Ага, прости если что, — ответил Харуюки, скосив взгляд на Тиюри.
Та уже сидела в окружении своих подружек, с которыми собиралась обедать, и показала взглядом, что одобряет их поход в столовую. Харуюки коротко кивнул. Черноснежка собиралась начать совет через вызов Харуюки на бой, на все про все у них ушло бы не больше 1,8 секунд. Если быть наготове, то обеду это нисколько не помешает.
— Ладно, пошли.
Харуюки дружески хлопнул Такуму по спине и двинулся к выходу из класса, как вдруг…
— Арита, Маюдзуми. Можно вас? — окликнул кто-то сзади, и Харуюки изумленно обернулся.
Там стояла девушка с длинными волосами, наполовину открывавшими лоб и заплетенными в хвостик с правой стороны. Икудзава Маю, староста 2-С класса.
Харуюки быстро переглянулся с Такуму и, поскольку его имя она назвала первым, осторожно отозвался:
— А-ага. Что такое?..
— Я кое-что хочу с вами обсудить, вы не против пообедать вместе?
— Э-э-э… — невнятно протянул Харуюки, торопливо обдумывая происходящее.
В младших классах ему приходилось пару раз сталкиваться с подобными ситуациями. Они с Такуму играли рядом с домом, когда к ним подходила группа девочек с вопросом «Маюдзуми, можно с тобой поговорить?» и смотрела на Харуюки так, словно он им мешал.
— Э-э… Икудзава, если тебе нужен Таку, то я, в принципе, могу и не ходить, — услужливо предложил он, но Икудзава в ответ удивленно моргнула, а потом замотала головой.
— Н-нет, я к вам вовсе не поэтому обратилась!
— Э… серьезно?
— Серьезно!
Такуму с улыбкой вмешался, прервав зарождающийся спор:
— Ладно, давайте лучше в столовой поговорим, иначе мы и вообще поесть не успеем.
«И к совету не подготовимся».
До вызова Черноснежки оставалось двенадцать минут. С учетом того, что до столовой еще требовалось дойти, времени у них оставалось впритык.
— Хорошо-хорошо. Идем?
Икудзава кивнула в ответ на слова Харуюки. Только сейчас он заметил у нее в руке обернутую тканью коробку-бэнто. Видимо, ее собственный обед.
Тиюри проводила их подозрительным взглядом. Харуюки попытался в ответ показать: «ну а я-то в чем виноват?!», после чего все-таки вышел из класса.
Школьная столовая Умесато могла похвастаться изрядными размерами. А главное — в ее глубине притаилась рекреация, которую по богатству отделки легко было спутать с неплохим кафе.
Рекреацию от столовой отделяла живая изгородь, и существовало негласное правило, гласившее, что обедать в ней могут лишь школьники вторых и третьих классов. Это значило, что Харуюки, в принципе, мог перекусить и там, но сегодня он собирался устроиться за одним из длинных столов в столовой. Потому что в противном случае за круглым столиком в рекреации их могла ждать…
Но не успел он додумать эту мысль, как Икудзава радостно воскликнула:
— О, повезло! Хоть мы и вышли поздно, но я вижу свободный стол в рекреации! — ускорив шаг, она бросила: — Пойду займу место, а вы пока купите поесть!
И исчезла за живой изгородью.
— Не думал, что Икудзава — такой человек… я-то представлял себе нашего старосту серьезной и суровой… — пробормотал Харуюки, и Такуму с улыбкой ответил:
— Ну да, а у комитета по уходу за животными примерно такой же серьезный и суровый председатель. Ладно, давай не терять времени, его и так мало. Мне только чего-нибудь попить взять… а ты что будешь?
— …Я — серьезный человек и ем карри.
— Ладно, я пошел за стол. У тебя пять минут.
— Успею, успею.
Расставшись с Такуму, Харуюки направился к очереди на раздачу. Там он открыл окно с меню и решительно выбрал карри, которое появлялось в нем только по понедельникам. Со счета нейролинкера немедленно списалось четыреста двадцать йен.
Каждую неделю рецепт менялся; сегодня его ждало карри быстрой глубокой прожарки с окрой, баклажанами и цуккини — из летнего овощного меню. Харуюки тут же вспомнил, что через две недели начинаются каникулы, и что они собрались компанией ехать в Ямагату, и что ему нужно будет связаться с дедушкой, что перед всем этим нужно еще сдать контрольные… с этими мыслями он добрался до стола раздачи, поставил дымящуюся тарелку на поднос, налил себе холодного напитка, а затем побежал догонять Такуму.
Пройдя через арку, соединявшую столовую с рекреацией, Харуюки вдруг замер.
За круглым столиком в самой глубине комнаты боком к Харуюки сидела черноволосая девушка, читая книгу в твердом кожаном переплете.
Свет из окна очерчивал изящный силуэт, придавая ему почти мистический вид.
Казалось, будто он вернулся в тот самый день восемь месяцев назад…
Харуюки замер на месте… и вдруг эта девушка, чье имя он теперь прекрасно знал, подняла голову. Черноснежка мягко улыбнулась ему, а затем повела плечами, словно напоминая, что у Харуюки почти не осталось времени.
Опомнившись, Харуюки поклонился Черноснежке и сидевшей рядом с ней радостно улыбавшейся Вакамии Мегуми, после чего быстро направился к Такуму, который устроился за столиком в правом крыле рекреации. Поставив поднос, Харуюки плюхнулся на свободный стул.
Ни Такуму, ни Маю еще не распаковали свои обеды, поэтому Харуюки тут же извинился:
— Простите, что я так долго.
Староста лишь покачала головой в ответ.
— Да нет, не страшно. Это я прошу прощения, что так вас подгоняла.
— Итак… о чем ты хотела поговорить? — нетерпеливо спросил Харуюки, но Такуму слегка подтолкнул его локтем.
— Времени у нас мало, так что говорить придется за едой.
Эти слова заставили Харуюки посмотреть на индикатор времени. И верно — до назначенного Черноснежкой времени осталось тридцать секунд. Не то чтобы к окончанию их совета еда остыла бы, но он ни за что не вытерпел бы тридцать минут субъективного времени, когда перед ним исходит ароматным паром тарелка, полная свежего карри.
— Д-да, пожалуй. Приятного аппетита.
Еще не дослушав ответные пожелания, Харуюки запустил ложку в карри. Во рту приятно захрустели твердые цуккини, сдобренные остротой специй. Стоило ему пережевать первую порцию и с облегчением вздохнуть…
Как в голове второй раз за день раздался звук ускорения.
— Так, это… Первобытный Лес? — проговорил Харуюки, ощущая, как рот покидает приятное послевкусие, и осмотрелся.
Здания школы Умесато превратились в огромные старые деревья. Столовая и рекреация стали огромными дуплами, под ногами пружинил мох, а вместо столов из дерева росли крупные грибы со шляпками метрового диаметра.
