Песня зарождала страх где-то внутри, одновременно со страхом нагоняя тоску и печаль. Но нашлось место и торжеству, радости. В общем, полноценный эмоциональный аттракцион.
У многих находящихся здесь по щеке стекала скупая мужская слеза.
Кому скажешь — не поверят: гномы умеют плакать. И, если суровые воины, прошу прощения за тавтологию, не поскупились на скупую мужскую слезу, то все присутствующие девушки откровенно ревели. Беззвучно. По их щекам просто стекали слезы. Ручьями. Путник действительно творил чудеса. Голос глубокий, с хрипотцой, который пробирал до костей, текст песни покрывал эти кости мурашками, а исполнение вместе со звучанием гитары покрывали все это слезами.
Одно было понятно сразу: песня не выдумка. Пережитое лично этим самым путником:
Я видел в жизни много вещей,
Которые поражали.
Я повидал много вещей,
Которые сердце разрывали.
Но день, что не отпустил меня,
Что сжигает ночами душу до тла.
День, когда я встретил ее совсем одну.
Средь теней
Девочку Дану.
Вам не встречалась моя кукла?
Кажется, я ее не найду.
Вы не видели моего папу?
Кажется, он ушел на войну.
И не могли бы Вы найти сестру?
Я не видела ее очень давно.
Передайте ей, что я ее очень люблю
И по ней… я очень скучаю.
Я нашел сестричку,
Она в порядке, но ей тебя не хватает.
Смотри, я еще нашел куклу,
Больше ее не теряй.
И я привел твоего отца домой,
Эта война больше не для него.
И его душа теперь с тобой,
Вы вдвоём. В одиноком Даркшире.
Как только путник прервал свою историю, он поднял глаза и посмотрел влево, словно по привычке, ожидая кого-то там увидеть. Но там никого не было. Затем он окинул взглядом всю таверну. Вся таверна молча окинула взглядом его. У всех возникало четкое ощущение, что он хотел продолжить свою историю, но почему-то внезапно прервался. У всех, кто находился внутри, не было моральных сил как-то отреагировать. Хотелось поаплодировать за столь невероятное исполнение, хотелось подойти к этому путнику и похлопать его по плечу, поддержать, попросить закончить историю до конца. Но всех присутствующих окутывал страх. Ведь, на месте тех грустных глаз, которые они видели в начале, теперь горел зеленый огонь.
За несколько месяцев до этого.
Мрак. Всюду мрак. На солнце нет и намека. Деревья вокруг «мертвые», одни коряги, торчащие из земли, земля вокруг мертвая, без единой травинки. Все вокруг так и отдавало смертью. Впереди, за небольшим холмом, виднеются обшарпанные, местами дырявые крыши домов. Когда-то это было процветающей деревней Даркшир. Еще до того, как началась война в королевстве против магии тьмы и всех ее направлений. Сельвион, видимо, решил, что не хочет, чтобы среди территорий, в котором ему поклоняются, разгуливали отродья тьмы. Различные темные маги, некроманты, колдуны, чернокнижники и прочие нечестивцы. От чего верховные жрецы изначально стали выдавать награду за каждого убитого последователя тьмы, а затем это все и вовсе переросло в локальную бойню. Затем и в войну. Даркшир — одна из пострадавших в этой бойне деревень. Говорят, подобные места прокляты и люди там не могут умереть до конца.
— Зисс, ты уверен? Может не стоит?
— Да не трясись ты. Что может случиться?
По едва заметной тропинке шли два парня примерно одного роста. Оба облачены в кольчужные доспехи и шлема, оба с мечами и щитами. Один из них заметно нервничал. Это было видно по его движениям и постоянным озираниям вокруг. Второй же либо отлично это скрывал, либо был абсолютно спокоен.
— Как что? Это же Даркшир! Сколько здесь было смертей! А проклятье? Зисс! Проклятья! Ты же слышал, как говорят, что подобные места прокляты.
— Вот давай без этого. Ну в самом деле, чего нам бояться? Нас проклятье не коснется, оно же не заразно. А с нежитью мы справимся. Зато представь, что мы там можем найти. В подобных местах нередко находят различные артефакты. Как правило, редкие и дорогие. Надо быть в числе первых, кто сможет их присвоить. Если мы еще не опоздали, конечно.
— Ладно… может ты и прав. Раз ты так уверен, я с тобой. Ты знаешь, Зисс, я всегда с тобой.
— Спасибо, Дэр. Я прямо всем нутром чувствую, что здесь мы найдем что-то… такое… важное. Пойдем, только аккуратно. Вдруг тут еще осталась нежить.
Друзья уже заходили в деревню, поравнявшись с первым домом. Тихо шагая и стараясь не шуметь, они осматривали все вокруг.
— Вроде бы тихо. Я ничего не слышу. — Прошептал Дэр.
— Ну вот, а ты боялся. Не будет нежить долго сидеть на одном месте. Если она тут и была, то скорее всего ушла.
— А как же Мрачнолесье? Там же до сих пор обитает нежить. Все, кто туда совался и выжил, рассказывают жуткие истории.
— Ты видишь тут что-то жуткое? Старые, разваливающиеся дома, да пустые улицы. Приключение на 30 минут, зайти и выйти. Мы уже не раз так делали.
— Да, но по одним только улицам много не найти. Нужно заходить в дома. Пойдем в этот?
— Давай. Я пойду первый.
Обычный, тихий, вполне безопасный на вид дом. Явно видно, что брошенный. Медленным шагом они зашли в открытую дверь. Внутри здание выглядело ничуть не лучше, чем снаружи: обшарпанные стены, местами дыры, разбросанная мебель и то, что от нее осталось. У окна какое-то пятно, похожее на давно высохшую кровь. По углам паутина. Одна из таких паутин оказалась в дверном проеме, в который заглядывал Дэр. Он-то и собрал ее своим лицом, от чего начал судорожно вытираться и плеваться, приговаривая, как он ненавидит паутину и этих проклятых пауков. После этого небольшого танца под смех Зисса они оба замерли, прислушиваясь к окружению. Вдруг на шум кто-то вылезет? Но нет. Стояла все та же мертвая тишина.
В этом доме не было абсолютно ничего, если не считать неплохо сохранившийся деревянный стул. Но кому он нужен?
Несколько следующих домов тоже не дали ничего, кроме пары неотправленных писем бывших жителей. Дэр больше не опасался и спокойно ходил с другом, расслабившись. От скуки он даже читал найденные письма и пытался убедить друга, что их нужно доставить.
— Зи, ведь эти письма, возможно, последнее, что было сказано этими людьми! Представь какого их близким людям, а так они получат их письма. Возможно, это сильно повлияет на их жизнь! Обрадует их!
— А может и наоборот, расстроит, огорчит.
— Лучше знать правду, чем терзать себя догадками. Вот, например, Зоран пишет своей семье, что ему очень жаль. Он хотел поехать с ними, но не мог. Пишет, что у него есть заначка, в которой он хранил парочку ценных вещей. Прикинь, он хотел их продать и оплатить сыну обучение у местного уважаемого мага. Он мечтал, чтобы его сын покорял стихии и был уважаемым человеком. Но, увы, этого уже не застанет. Проклятая война!
— Заначка, говоришь? Здесь?
— Нет, не в Даркшире, около дома его сестры. И вообще, Зисс! Мы не будем трогать чужое! Это его наследство. Все, что осталось его семье от него.
