сидя на корточках. Кожа бывшего Магистра была невероятно приятной на ощупь. Длинные, манящие пальцы и изящные изгибы бледных стоп занимали всё пространство в голове мечника. Он аккуратно провёл рукой вдоль лодыжки Рене и даже подумал о том, чтобы забраться под подол платья…
«Нет!» — дал себе мысленную оплеуху Эспен и подскочил.
— Иди отдыхать. Я приготовлю сам. Потом позову, — холодно произнёс мужчина.
— Хорошо… Спасибо, Эспен, — ответила Рене и ушла в горницу, придерживаясь стены, чтобы не опираться на больную ногу.
Лиса передёрнуло. Всё потому, что со времён их битвы на крыше Цитадели Рене никогда не произносила его имени вслух. Будто бы боялась…
* * *
Кровать в доме была одна и довольно широкая, но спал на ней Эспен один. Достать матрас пока не вышло, поэтому внутрь деревянного каркаса мечник поместил шкуры с принесённых Глорией медведей и барсов. Одушка и одеяло у него остались со времён его службы в лагере рейнджеров. Эспену повезло, что он всегда носил в пространственном коробе дополнительную подушку, иначе после всего пережитого, он был бы вынужден подстилать под голову бревно.
Рене спала на циновке на полу. Эспен пристёгивал её к себе на ночь, чтобы отрезать любую возможность для побега. В конце-концов, навыки у бывшего Магистра остались на прежнем уровне, могла и отворить замок при помощи изогнутой вилки или ножа. Тот факт, что никаких предпосылок к побегу девушка не выказывала на протяжении целого года, Эспена смущал ещё больше.
«Неужто исправилась? Да нет, конечно! Просто выжидает удобного момента для побега! Нужно следить за инструментами, ни то ещё свистнет пилу и перепилит цепи. Может убить её всё-таки… Нет, нельзя. Убивать слабых мог тот — другой Эспен…» — думал целыми днями Лис Пустыни.
Два месяца спустя пришли первые заморозки. Эспен всё собирался запастись паклей, чтобы обклеить окна и дверь, но, как назло, ни один торговец не вёз нужный материал. Поэтому по ночам в доме стало прохладно из-за сквозняка, тянущегося с порога.
В один из дней, мечник заметил, что у Рене появился насморк и кашель. Ночью девушка постоянно дёргала его за руку, ворочаясь в попытках согреться. Но даже три медвежьих шкуры не спасали её ледяного пола. В конце-концов, Эспен не выдержал и произнёс:
— Будет с тебя! Залезай в кровать! Задолбала уже, спать не даёшь…
Рене молча забралась в кровать и отвернулась от Лиса, от чего рука мужчины вновь была заброшена назад, что не давало уснуть. Дёрнув на себя, он заставил Рене повернуться лицом и, как ни в чём не бывало, закрыл глаза, стараясь думать о завтрашнем рабочем дне.
— Апчхи! — стоило сонной неге заключить Эспена в объятия, как Рене тут же их разорвала.
— Да чёрт бы тебя побрал! — выругался мечник и встал с крови, уведя девушку на кухню. Вскипятив воду при помощи заклинания «искры», Эспен приготовил горячий отвар по воспоминаниям того, как это делал Гарольд и заставил Рене выпить всё до дна, несмотря на горький вкус.
— А теперь спать! И только попробуй ещё что-нибудь учинить! Закопаю на заднем дворе! — укрывшись шкурами, Эспен прижал горячее тело Рене к себе, чтобы та не мёрзла и в третий раз за ночь попытался уснуть.
Но сон никак не приходил. Ни то из-за тепла тела девушки, ни то из-за её пряного запаха. Смирившись с бессонницей, Эспен открыл глаза и уставился в потолок, но странное чувство заставило скосить взгляд налево.
Изумрудные зрачки Рене пронзали его чело. Лис нахмурил брови, давая понять, что его это раздражает, но девушка, кажись, с ещё большим усердием стала разглядывать мечника.
Неожиданно для себя Эспен обнаружил, что её рука забралась ему под рубашку, а уже через секунду, он и сам поглаживал её грудь через ночнушку. Градина пота скатилась со лба бывшего Магистра, но так и не достигла простыни, ведь Эспен поймал её губами.
Девушка забросила на него свою ногу, а Лис Пустыни лишь помог ей, взявшись за упругую задницу и подтянув поближе к паху. Эспен потёрся носом о нос девушки и зацепился зубами за нижнюю губу Рене. Та закрыла глаза и приоткрыла рот, впуская внутрь язык мечника.
Мужчина медленно перевернулся на живот, оказавшись сверху и плавными движениями завёл руки Рене за голову, сжав её пальцы. Правая рука скользнула вниз и аккуратно расстегнула пуговицы. Он бы мог и сорвать ночнушку, но… Рене ведь так старалась сшить её из тех запасов ткани, что у них были.
Эспен продолжал изучать её губы своими, пока свободная от кандалов рука разогревала влажное лоно. Смущало ли мужчину то, что бывшая культистка вырезала всю его семью и друзей? Да, немного. Но так бывает, что когда давно не знавшие ласки люди противоположного пола оказываются в одной постели, им становится плевать на все формальности и они хотят лишь секса.
Освободив Рене от платья, Эспен сбросил рубаху и штаны, аккуратно войдя внутрь девушки. С губ красавицы сорвался протяжный стон, пока мечник покрывал её шею засосами. Взяв под локоть левую ногу, Эспен принялся трахать девушку почти на боку. Так было удобнее всего для левой руки в кандалах, что продолжала сжимать пальцы Рене.
— Ах… м-м-м… левее… пожалуйста… — простонала она.
И Эспен пошёл ей навстречу, потому что хотел… хотел… Он запутался в своих желаниях! В эту ночь, что казалась обоим сном, он любил её так, словно не было десяти лет войны и взаимных попыток убийства.
Вдоволь насладившись шеей, Эспен спустился ниже, зарывшись лицом между двух упругих грудей, а руками взялся за булочки и ускорил темп, насаживая девушку на член до упора. Пока она не начала кричать от удовольствия, произнося его имя раз за разом.
Когда же первые лучи Спонсы проникли в комнату, отражаясь от капель пота двух изнурённых сексом людей, всё закончилось. Рене спала, лёжа на груди Эспена.
* * *
Когда Лис Пустыни открыл глаза, на улице стоял полдень, что было странно, ведь обычно он вставал ещё до восхода, чтобы пораньше наловить рыбы в речке.
«Странный сон мне снился сегодня, — подумал Эспен, — будто мы с Рене…» — мечник застыл. Резко опустив правую руку на кровать, он обнаружил, что лежит в ней один. Повернувшись влево он обнаружил, что Рене пропала, по видимому, тайком открыв замок ключом.
— Вот же… — стукнул он себя полбу. — Таки сумела сбежать! И это был не сон… — Эспен убеждался в этом всё сильнее, осматривая многочисленные укусы, царапины и следы от губ на теле.
Натянув свои холщовые штаны,
