не прикоснувшись к мешку с пылью и оторвался наконец от стойки, собираясь уходить, — я тебя услышал. И Мир тоже.
— Ещё увидимся, Кишин! — крикнул я ему в спину и добавил: — заходи выпить моего пивка! Оно лучшее в мире! Самое лучшее — слышишь? О, Эрни! Сейчас… вот, держи. А где Ирма?..
Ночь прошла так же, как и прошлая — бедлам и полный хаос оставшийся после завсегдатаев, заполонили мою таверну. Сами гости привычно свалили перед первыми лучами солнца, благополучно позабыв двух заезжих путников, оставшихся спать на лавках, возле перевёрнутых столов. Убираться здесь, местным придется следующей ночью, как и застелать постели свежим бельём.
Закрыв дверь на засов и повесив на него замок, я потянулся разминая спину и пошел за стойку. С трудом найдя щель в потайной крышке люка, засунул в неё лезвие ножа, поддел и поднял деревянное перекрытие. Тащить бесчувственные тела вниз пришлось поочередно, но справившись с этим занятием, встал лицом к лицу перед проблемой… В подвале таверны уже находилось пять трупов, один из которых принадлежал моей ученице и куда их деть, я просто не представлял.
Тут же, в мозгу всплыла нужная информация от демона — инфернальная корова сожрёт и их тоже, так что проблема решилась ещё раньше, чем я успел всерьез забеспокоиться.
Подготовка к ритуалу много времени не заняла — рисунок на полу от прошлого трактирщика никуда не делся. Разве что слегка померк от высохшей крови, но это я быстро поправил порезав руку одного из своих новых пленников. Тот что-то невнятно пробубнил пуская слюни себе на живот и снова затих, а я, оттащил его к одной из клеток и запер, оставив торчать одну из грязных рук через прутья.
Со вторым поступил точно так же и принялся обводить рисунок для призыва свежей кровью, мысленно радуясь, что скоро постигну ещё одну грань этого мира — алхимию! Да, варка пива с примесью инфернального молока больше была похожа на эту науку, чем какое-то самогоноварение и демон это подтверждал. Точнее — он мне это и сообщил, передав знание о процессе варки вместе с ещё многими рецептами прямо в мозг. Демон вообще был щедр на знания и я был очень за это благодарен. Когда мне надоест варить пиво, продавая чужие души взамен на ценный ингредиент и когда сила моего второго дара прилично возрастёт, я переключусь на что-нибудь более крутое… Типа варки зелий подчинения или совращения девственниц. Развращать целок у ночного лица Мира было в почёте и за это даже давалось достижение. Многоуровневое, кстати. Как и то, над которым я работал сейчас. Каждая десятая проданная душа, давала по пять очков характеристик дара и что самое смешное — я мог качать ими как дневного дымника, так и ночного призывателя.
Рисунок был завершён, так что поднявшись с пола, я опять достал из-за кожаного пояса нож. Да, местные меня не только кормили и стирали ими же загаженные простыни, но и человеческую одежду мне подогнали, взамен кимоно полученного от Кишина.
Сверху послышался грохот.
Задрав голову, я посмотрел на деревянный потолок и зло оскалился. Кого там Ктулху принес под самое утро? Выходить и проверять не стал — сами уйдут. Дверь крепкая — выдержит, а у меня тут дело есть…
Звук битого стекла я уже проигнорировать не мог, так что убрав нож обратно за пояс, пошел к лестнице, чтобы надрать задницу непрошеным гостям. Демон подсказал, что такое иногда случалось, когда какая-нибудь баба связывала пьяного мужа дома и не пускала бухать всю ночь напролет, вместе с остальными в моей таверне. Ломка от инфернального молока, наверное, была похлеще героиновой, раз алкаши были готовы даже на такой шаг в жажде глотнуть лучшего пива в мире.
Едва подняв люк, я тут же покатился по лестнице и будь она чуть длиннее или круче, мог сломать себе шею. Лицо болело от сильного удара сапогом, который я едва успел заметить перед падением, а тело ломило в нескольких местах — рука сломана точно и кажется, минимум одно ребро.
Попытавшись подняться, тут же ощутил на своей шее стальную хватку чьих-то пальцев. Лампа над входом в ритуальный подвал была погашена, но свет мне был не особо нужен. Просто от нехватки воздуха, у меня мгновенно потемнело в глазах. А вот голос и манеру ругаться, я сразу же узнал.
— Жабий сморчок! — шипел голос Кишина где-то чуть ниже моего подбородка, — я отправлю тебя в ту ссаную яму, из которой ты выбрался!
— А силёнок хватит, искатель? — ответили мои искривлённые в кривой усмешке губы, без моей воли. Сознание скользнуло куда-то на задворки и теперь, я будто наблюдал за происходящим со стороны. Это что — грёбаный демон взял моё тело под контроль? Какого хера?!
— О, не сомневайся, падлючина, — злобно протянул Кишин, — не сомневайся.
Моё тело отправилось в полёт и приземлилось на каменный пол со смачным звуком. Боли я не чувствовал, как и самого тела в целом, и это меня даже порадовало.
Вскочив, демон кинулся на сенсея, в прыжке выхватывая из-за пояса нож. Его силуэт был хорошо мне виден, даже с единственной горящей лампой в комнате — демоническое зрение. Ещё одна фишка от ночного лица Мира, за которую я был готов совершить не одно приношение, но шла она в комплекте с памятью низшего — бесплатно.
Кишин ушел от выпада демона плавно и без лишних движений. Нож отлетел в сторону от резкого удара руки мастера, а следующим движением, он просто заломил руку демона, подсёк ноги и прижал слюнявой пастью к полу, попутно скручивая его (мои!) руки за спиной веревкой.
— Эта кукла теперь моя! — хохотал демон под задницей Кишина, — ты можешь убить её, но я найду новую!
— Ты низшая погань ночного лица Мира, — спокойно ответил на это сенсей, встав на ноги и отойдя к двери, — выкормыш за́сранной реки Инферно. Мне не нужно тебя убивать. Я просто отправлю тебя обратно — лизать смрадные культи твоего господина.
Послышался странный звук, будто кто-то расстелал тяжёлую от воды тряпку. В лицо попало несколько брызг, от чего демон начал орать и биться как полоумный, стараясь вырвать из суставов мои бедные руки, чтобы попытаться освободиться от веревок. Но Кишин, видимо, прижал их ногой и продолжил творить какую-то дичь у меня над головой. Через несколько десятков секунд, моё тело приподняли, и оттащили на огромное полотно мокрой белой ткани, посыпанную каким-то серебристым порошком и бросили на неё сверху.
— Я не хочу! — орал
