мрамора –повсюду, в домах и скульптурах. И это выглядело очень аристократично.
Андреа повёл Петьку за собой, попутно делясь ценными фактами о месте своей приписки.
Из краткого экскурса стало ясно, что помимо порта город знаменит университетом (действующим, кстати), банками (одними из первых в средневековой Европе), двойными укреплениями со стороны суши, которые делали его одной из самых сильных крепостей в Италии, а также, возможно, самыми извилистыми улочками из всех, известных Андреа.
Они вышли на обширную площадь, и приятель гостеприимно взмахнул рукой:
— Вот наше скромное жилище, прошу.
Дом, украшенный портиком и кучей прочих архитектурных красот, под стать было назвать особняком или даже дворцом. Мраморная ограда опоясывала двор — небольшой кусок земли перед центральным входом, который, судя по всему, иногда использовался как тренировочная площадка.
Во дворе они, однако, останавливаться не стали, а поднялись по лестнице и проследовали через несколько пышных покоев в большой тренировочный зал, из которого как раз выходило несколько учеников.
— Ты только не удивляйся, — предупредил Андреа, — пол в зале песком посыпан.
— Для худшей устойчивости?
— Верно. Отец говорит, что на улицах нам вряд ли будут обеспечены отдраенные мостовые, так что ученикам неплохо бы получить навык поединка в недружественных условиях.
— Разумно.
Молодые люди раскланялись с покидающими зал фехтовальщиками, и Петька наконец-то был представлен отцу Андреа, мастеру Доминико, — в ещё более витиеватой и изысканной манере, чем при обычном общении с юным отпрыском аристократической семьи дель Конте.
ФЕХТМЕЙСТЕР
Просторное и высокое помещение, сопоставимое со школьным спортзалом, было обнесено по периметру галерейкой, разбитой на два этажа. Выше галереи были устроены окна; вдоль длинных сторон — простые стрельчатые, в торцевой восточной — огромная витражная роза. Цветные косые лучи падали на песок тренировочной площадки ярким узором.
За перилами верхнего ряда галереи можно было разглядеть кресла для возможных зрителей (должно быть, показательные турниры здесь не редкость) и несколько дверей, ведущих (как Петька позже узнал) в раздевалки и различные подсобные комнаты. Нижний ярус был поделён на ниши, в некоторых также имелись кресла и более демократичные скамьи, в прочих — стойки со шпагами и мечами разнообразных видов.
Доминико был чуть ниже нынешнего Петькиного роста и, по ощущениям, — в очень хорошей физической форме. Серо-стальные глаза смотрели внимательно и открыто.
— Итак, молодой человек, ваше желание овладеть искусством фехтования весьма похвально. Полагаю, вы уже имели счастье получить некоторые уроки?
Петька замялся, не зная: сто́ит ли сообщать мастеру об уроках, которые прошлой (и, видимо, позапрошлой) ночью решила ему преподнести игра. И не будет ли заявление о том, что он тренировался с самим Камиллой Агриппой* истолковано как шизофреническая мания? Хотя мастер, скорее всего, подразумевал школьный курс холодного оружия…
Камилло Агриппа —
знаменитый фехтовальщик XVI века.
Одним из первых начал применять
геометрическую теорию и логику
для вычисления
оптимальных направлений ударов
и сходных позиций
и для выработки точных способов обороны.
— Во всяком случае, сударь, я не перепутаю, за какой конец шпаги следует держаться, — неуклюже пошутил он.
— Что ж, — Доминико скупо улыбнулся, — давайте оценим ваш уровень на практике. Думаю, это будет куда полезнее словесных баталий.
— Как вам будет угодно.
Мастер приглашающе повёл рукой:
— Желаете воспользоваться тренировочным оружием?
Петька оглянулся. Тренировочные клинки были представлены в изобилии.
— Ваша школа относится к приверженцам обучения на затупленных клинках?
— Напротив, всё, что представлено вашему взору — боевое. Однако иногда, по разным причинам, ученики предпочитают пользоваться нашим арсеналом. В частности, когда некто хочет опробовать какие-либо типы клинков, иную форму гарды и так далее — чтобы подобрать наиболее для себя подходящее, прежде чем приобретать нечто подобное.
— Разумно. Однако, пока меня интересует шпага, и я предпочёл бы тренироваться со своей, дабы не попасть в неловкую ситуацию, положившись на привычную длину клинка или же его вес.
Мастер Доминико одобрительно кивнул:
— Могу я, в таком случае, познакомиться с оружием, которым вы предполагаете пользоваться регулярно или хотя бы чаще прочих?
— Конечно, сударь.
В нефэнтезийных локациях предметы из личных запасников тёмного властелина переставали нести поражающее магическое воздействие, преобразуясь в обычные изделия, пусть и очень хорошие, и Петька протянул мастеру свою шпагу безо всяких опасений. Однако, Доминико отнёсся к клинку очень внимательно и даже, кажется, узнал.
— Как давно она у вас?
— Недавно. Я получил её… в наследство.
— И как долго… — крошечная пауза показала, что мастер старается подобрать максимально нейтральные слова, — вы предполагаете ею пользоваться?
— На данный момент я не планирую менять оружие, — вежливо улыбнулся Петька.
Андреа сообразил, что под верхним слоем смысла скрывается ещё один, но сути уловить не мог и переводил непонимающий взгляд с отца на друга, не задавая, впрочем, неуместных вопросов.
— Что ж, прошу вас, — старший дель Конте вернул Петьке шпагу и указал: — красная дорожка.
Весь зал был разбит на узкие, метра по три, полосы. Никаких барьеров, впрочем, между ними не было — лишь цветные границы, обозначенные на белом мраморном полу. Сквозь рассыпанный песок они смотрелись хуже, но, тем не менее, проглядывали довольно отчётливо.
Петька прошёл на указанное место — практически в самый центр цветного солнечного пятна от витражной розы.
Придётся стоять против света — нарочно мастер его так поставил или совпало так?
Хотя — неважно.
Мысли стали спокойными и безэмоциональными. Петька внутренне отодвинул мастера Они — с гномом веселее будет выйти в бой на топорах. И даже память рыцаря Экберта, знатного бойца на мечах, сейчас не очень подходила. А вот немецкий парень, присланный отцом в Италию для овладения искусством шпаги — парень, имя которого никак не вспоминалось, но зато живо вставали в памяти зарисовки и записки (а ещё, особенно поначалу, многочисленные ноющие порезы, синяки и ссадины), проживший в разных городах восемь лет и в конце концов удостоенный чести учиться у самого́ Агриппы — он был здесь в самый раз.
Петька отсалютовал мастеру Доминико шпагой и отвёл клинок вниз и немного в сторону…
— Приступим, — голос мастера дель Конте достиг ушей как будто сквозь кокон.
Поединок, поначалу медленный и неторопливый как ученический спарринг, постепенно набирал обороты, становился резче, агрессивнее — и быстрее, быстрее, ещё быстрее!
В какой-то момент их скорость превысила нормальную. Петька понял это по деталям, отпечатавшимся на краю сознания — песку, разлетающемуся медленными фонтанчиками, пылинкам, застывшим в воздухе, словно тусклые искры. Доминико дель Конте в боевой фазе мог разгоняться ничуть не хуже тёмного властелина, и при этом имел реальный опыт ежедневных многочасовых тренировок на протяжении нескольких десятилетий!
Петька допустил ошибку.
Одно неверное движение — и клинок мастера чиркнул его по кисти, обратным движением раскроив колет и оставив в боку неглубокую, но очень неприятную кровоточащую рану.
Поединок прекратили.
На рукаве Доминико виднелись следы крови — где-то Петька всё-таки слегка его достал, и хотя повреждения были несопоставимы, эти несколько капель, казалось, произвели на Андреа глубочайшее впечатление.
Откуда-то появился человек в рубашке с подвёрнутыми рукавами и с кожаной сумочкой-лентой, в кармашках которой было рассовано множество странного вида инструментов. Медик! Он наложил Петьке швы и бинты — здесь же, на одной из стоящих в ближайшей нише лавок. Выпитая лечилка умерила боль, но принесла лишь частичное облегчение.
— Следовало предупредить тебя, — извиняющимся тоном пояснил Андреа, пока лекарь накладывал небольшую повязку его отцу, — у нас мгновенное исцеление невозможно. В локации как бы настоящее средневековье, частичная модуляция тяжёлых условий жизни. Но всё же не так печально, как это было на самом деле.
Ну, естественно! Кто бы согласился неделями терпеть боль и неудобства?
— И сколько заживают раны?
— Быстрее, чем можно было бы предположить. Подобные твоим — за пару дней. И тем не менее, находятся такие господа, кто не желает терпеть и этого.
Интересно…
— И что же они предпринимают?
— Различное. Кто-то покупает медальоны святых целителей и заказывает молебны об исцелении в храмах.
— Помогает?
— Коне-е-ечно! Кто-то обращается за снадобьями к алхимикам. Дело это рискованное и результат порой непредсказуем.
— Чувствую, это не всё?
— Говорят, иные господа прибегают
