подушки облаков, солнце ослепительно белое старалось выжечь глаза и припекало так, словно я лично послал его мамку в дальний поход по известному всем маршруту, а гул цикад заглушал даже собственные разбегающиеся мысли.
Я резко, даже дёрганно, осмотрелся по сторонам разворачиваясь то в одну сторону всем корпусом, то в другую. Слишком насыщенные краской зелёные поля густой, мелкой травы с редкими высокими холмами скрывающими от взгляда горизонт как на той самой картинке. Позади, на добрых пару километров вдоль горизонта, раскинулась стена леса, с такими же неправдоподобно-зелёными кронами. Прислушался. Журчание воды, отдаленное пение птиц, озверевшие цикады и мое собственное тяжёлое дыхание. Посмотрел под ноги и на собственные руки, от чего не сдерживаясь, выругался помянув и Иисуса, и его мамку, Ктулху, Зевса и даже всезнайку Гермиону недобрым словом, после чего просто заорал во все горло. Это было похоже на бред, но ведь глаза видят то, что находится перед ними. Все татухи, на которые я потратил пару сот тысяч деревянных и несколько внушительных клубков нервов, просто исчезли, будто их ластиком стёрли! Как и любимые кеды, ещё утром отмытые до идеального состояния.
— Какого хера?! — закончив орать, спросил я окружающую меня природу, словно сошедшую с арта самого лучшего художника что я видел в жизни.
Казалось, что я очутился в каком-то мультике или типа того, да ещё и выкрутил в настройках насыщенность цветов до предела. Или я просто обдолбался ЛСД? Сам я не пробовал наркотики, но от знакомых слышал что эффект от них схож с тем, что я сейчас видел. Не хватало только бабочек и единорогов что будут скакать по этим зелёным холмам и улыбаться мне во всю свою лошадиную рожу.
Присев на корточки, потрогал траву под ногами, обутыми в мешковатые, тряпичные сапоги. Мягкая и пушистая как твой кот, что уже намекало на неправдоподобность происходящего.
"Может я обдолбался вчера чем-то тяжёлым?" — крутились мысли в моей голове. Не по своей воле, но может кто из друзей чего подсыпал в стакан с алкоголем? А что — с этих уродов станется. Сколько раз предлагали и в шутку обещали втихоря подсыпать прямо на смене, чтобы мне веселее было с гостями общаться.
Последнее что я помню, это как шел на работу с утра после гулянки. Неужели с этой дряни кроет после такого времени? Или это мне тоже привиделось и я до сих пор сижу и пускаю слюни на хате у коллеги? Я слышал, что для мозгов в том состоянии время протекает немного иначе…
— Суки! — снова заорал я и сел там же где стоял, — я вам это припомню. Я вам, пидорасам, все зубы вышибу! Твари…
Злость хлестала через край и побуждала на активные действия, но самым лучшим решением сейчас, я видел дождаться, когда отпустит наркота и уже потом, разобраться с обидчиками.
По привычке полез в карман за сигаретами и нащупав пачку, достал и только потом понял, что она какая-то странная. Плотная бурая бумага без картинок обещающих страшную смерть и импотенцию, да ещё и без крышки. Внутри, так же оказались не привычные мне коричневые трубочки, а серые самокрутки со скрученными концами. Понюхал. Вроде бы, обычный табак — без шоколадного или вишнёвого аромата как я люблю, но вроде не наркота. Аккуратно оторвав один конец, взял самокрутку в зубы, а пошарив по карманам, выудил ещё и зажигалку. Опять не ту что была у меня, а какую-то странную. Продолговатый, металлический брусок — то ли медный, то ли бронзовый. Сантиметров десять в длинну, он имел на одном конце какой-то узор, прикоснувшись к которому, я почувствовал сосущее чувство в районе груди, будто воздух застрял где-то в районе диафрагмы и хочет выйти наружу, но что-то ему мешает. Напряг лёгкие, сжал их пытаясь выпустить пузырек и как только мне это удалось, узор на бруске вспыхнул крохотным огоньком, нереально насыщенного красного цвета.
С трудом удержав странный прибор в дрогнувших руках, подумав пару секунд, все же прикурил, после чего огонек сам собой погас. Да уж, по пьяни такие приходы не ловят, значит, точно что-то подмешали.
— Ну вы и пидора-асы, — затягиваясь крепким табаком и выпуская густой дым через сжатые зубы, бубнил я, — и ведь не пожалели денег. Дерьмо это дорогое, наверно…
Выпустив дымное колечко, думал о своей тяжёлой судьбе и наблюдал как оно отдаляется, в ожидании момента распада идеальной формы, чтобы следом выпустить второе. Но колечко продолжало медленно плыть вперёд оставаясь таким же идеальным. Выдохнул остатки. Колечко застыло в воздухе в паре метров от меня и слегка покачивалось от еле заметного ветерка. Глюки?
Не поленившись, встал и сделав пару шагов, провел пальцем от центра кольца к его нижнему краю, разрывая идеальный вид. Но, вместо того чтобы разлететься бесформенной дымкой, оно, будто настоящий пончик, насадилось на мой палец и как бы я не водил рукой из стороны в сторону, оставалось на месте.
Уже ничему не удивляясь, опустил палец вниз и дождался пока дымное кольцо упадет на траву, а после, наступил на него и обтер палец об черные тряпичные штаны. Чужие, блин, штаны! Да и рубаха на мне какая-то странная — тоже черная, разрез до середины груди был стянут толстыми шнурками, а рукава достают только до середины предплечья… Пришлось закатать их повыше, чтобы не мешались.
После третьей выкуренной сигареты и обложив матерными башнями всех с кем вчера пил, ощутил как сильно пересохло во рту. Нестерпимо хотелось пить, солнце припекало все сильнее, но вокруг были только поля и лес, а вот магазинов или хотя бы раковины с водой, видно не было. Вспомнил, что слышал журчание воды, прислушался и понял что это где-то за холмом, до которого идти несколько сотен метров. Вздохнул, поводил пересохшим языком по нёбу и все же решился идти. Приход это или нет, но если я сейчас же не попью, то точно кого-нибудь убью.
Курить по пути не стал, зато вдоволь насмотрелся на траву и деревья. Раздавил пару цикад не успевших вовремя свалить из под моего сапога, а когда самый высокий холм был взят, в нерешительности сел прямо там и задумчиво уставился вперёд.
Примерно в километре от меня, раскинулась деревня зажатая в кольцо деревянной стены. Слева от нее виднелся настоящий водопад, уходящий куда-то в ущелье, на краю которого и находилась сама деревня. Домиков разного размера в ней было немного — штук двадцать всего и располагались они на трёх уровнях небольших возвышений, словно на постаментах, соединённых лестницами,
