ненавистному псу.
Его она убила голыми руками.
С лёгкостью ушла от размашистого удара, перехватила запястье песеголового и дернула его вниз и влево.
Хруст ломаемой лучевой кости прозвучал райской музыкой, и Рив, подхватив клинок, вонзила его в горло заскулившего песеголового.
Меч был дрянь, но ей было плевать.
И на меч, и на торжествующий рёв невидимых зрителей и на новый скрип цепей.
Скольких она убила в тот день, Рив не помнила.
Перед глазами стояла кровавая пелена, и девушка превратилась в безжалостную машину смерти.
Она колола, рубила, ломала кости и даже душила.
Меняла клинки, пробуя в деле снятые с врагов трофеи, и убивала, убивала, убивала…
И только получив болезненный укол в плечо, Рив наконец-то пришла в себя и включила мозги.
Неизвестно сколько боёв ей предстоит и, если она хочет убить как можно больше песеголовых мерзавцев, ей следует сражаться осторожней.
С тех пор она никогда не теряла голову. Билась максимально эффективно и осторожно.
Бои, казалось, идут один за другим, но… что-то было не так.
Казалось с каждым проведенным боем арена становится всё старее? Да и гул… Невидимых зрителей тоже, как будто, становилось всё меньше и меньше.
А ещё усталость.
После каждого поединка наваливался миг кромешной темноты, а в следующий момент перед ней появлялся новый противник, но и сама Рив чувствовала себя… отдохнувшей?
Когда выдавалась свободная минутка — к примеру, противник бегал от неё по арене или был откровенно слабее, Рив вспоминала и думала.
Вспоминала непонятную скороговорку легендарных архимагов и пыталась распознать заложенный в ней скрытый смысл.
Думала о своей семье и о своем будущем.
Гадала, что же архимаги имели в виду под альянсом и мезальянсом, под астралом и временным проколом…
Ну и, конечно же, постоянно размышляла кто такой: ОН.
Так прошли два года бесконечных боёв с самыми разными противниками, начиная от гремлинов и песеголовых, заканчивая ксуром в боевой силовой броне.
Арена стремительно старела, словно между боями проходили не мгновения, а месяцы и даже годы, а Рив всё больше уставала.
Не физически, но морально.
От ожидания, от неопределённости, от ксурова песка и монотонного гула зрительской толпы.
А потом на арене появился он.
Молодой мальчик, не знающий с какой стороны взяться за меч.
Рив тогда ещё подумала, что архимаги знатно над ней посмеялись, но внутри вспыхнула едва заметная искра надежды.
Мальчик оказался с гонором.
Быстро погибать он не желал и вовсю сопротивлялся. Раз за разом умирал, но постоянно возвращался.
А ещё он очень быстро учился на своих ошибках, и с каждым разом Рив было всё сложнее и в какой-то степени интересней с ним сражаться.
А потом, она и сама не заметила, как, этот наглец умудрился сделать едва заметный разрез на её топе!
И эта наглая, самодовольная улыбка победителя, мелькнувшая на его лице!
За следующие бои Рив выложилась по полной и вовсю отыгралась за досадный промах, но вскоре, неожиданно для себя, парень снова подрезал ей топ. И ещё, и ещё!
А потом он и вовсе притащил на арену своих дружков!
Правда, нет худа без добра — девушка впервые за два года, почувствовала ход времени.
Приближаться к статуе мальчишки, от которого так и разило Мощью и Силой она не рискнула, зато второго пацана — не по годам развитого здоровяка погоняла на арене от души.
Роман Дубровский — так звали окаменевшего от Мощи бедолагу, и Иван Толстой — здоровяк раз за разом пытался откачать из своего друга излишки силы.
А потом она узнала и имя мальчишки, с которым она раз за разом сражалась.
Михаил.
Она не знала, как и почему он появляется на арене, и, судя по редким разговорам мальчишек, где-то там у них кипела бурная жизнь.
Настоящая жизнь!
А потом… Михаил будто бы вырос.
Он как-то стремительно превратился из мальчика в физически развитого юношу. И только одно осталось неизменным.
Его взгляд и… аура.
От парня так и несло уверенностью, решимостью и даже одержимостью добиться своего.
Такие ощущения испытываешь рядом с людьми со стальной волей и закаленным характером. Таким, например, как её отец…
И в голове сами собой всплывали слова архимагов:
«Прости…
И жди!
Поймешь…
Потом.
…
Позволь…
Ему.
Пройти…
Свой Путь!»
И Рив не то, что позволяла Михаилу следовать своему Пути, она помогала парню оттачивать владение клинком и учила его биться абсолютно любым оружием.
И даже раскрыла ему несколько простеньких семейных техник. Атакующую и защитную.
В какой-то момент, она с гордостью заметила, что Михаилу больше не нужен меч или цепь, или копьё.
Он сам, как и Рив в своё время, стал оружием.
Это значило лишь одно.
«Но твоя кровь…
Создать всё вновь?
Один лишь шанс
И мезальянс
Цена…
Она!»
Мезальянс… Теперь до неё дошел смысл тех слов.
И если бы раньше Принцесса Рив даже не посмотрела в сторону безродного, а Михаил, судя по беседам со здоровяком Толстым, был именно таким.
То сейчас, ради призрачного шанса на спасение своей семьи:
«Когда очнётесь,
Кровь подскажет,
Не ошибётесь!
ОН не откажет».
Она была готова заключить мезальянс даже с бродягой!
К тому же… К тому же, Михаил ей нравился.
Сильный, решительный, по-хорошему упёртый. И, что самое главное, порядочный.
Рив хорошо помнила, как в один из моментов Михаил мог сорвать с неё топик, но не стал.
И это вызывало уважение.
А раз так, то можно рискнуть, довериться этому парню и раскрыть ему все семейные секреты.
К тому же, Рив после исчезновения Романа, начала видеть сны, в которых ей постоянно являлись какие-то странные шахматы.
Она видела то одну фигурку, стоящую на полке, то другую, валяющуюся в сундуке с сокровищами.
Видела внушительных шестируких големов, охраняющих чью-то сокровищницу.
Видела архимагов Лео и Тиграна
Видела двух конных полководцев, один из которых был, почему-то без коня.
Видела два железных дуба — их развесистые ветви и листья, чьи остро заточенные края сверкали на солнечном свету.
Иногда ей снились обрывки каких-то битв.
То шестирукий голем помогает ученику мага отбиваться от врагов…
То один из полководцев бьется во главе своего отряда с каменными горгульями…
То Лев в одеянии верховного архимага обрушивает на головы врагов десятки молний, в то время как за его спиной второй архимаг с кем-то беседует сквозь портальную прореху…
А ещё она довольно часто видела мужчину лет тридцати с открытым добрым лицом, на котором вечно играла понимающая улыбка.
И чем чаще Рив видела эти сны, тем тревожней становилось у неё на душе.
Ведь вместе с тем приходило смутное понимание надвигающихся проблем и неприятностей.
Время, будто бы спрессованное в пружину, торопилось взять своё и с силой распрямиться, сокрушая все и всех на своем пути.
И Рив не знала, чем это все может обернуться.
Она даже не знала, чем закончилось Вторжение и что происходит в «большом мире». Но чем больше она видела снов, чем свободней чувствовала себя на арене. Тем яснее понимала.
Исход близок.
Арена как будто оживала, и невидимая пелена между самой ареной и зрительской толпой истончалась с каждым разом.
Что будет дальше?
Где она?
Как ей
