и пойдем поселение основывать. Храм в нем и будет.
— Какое поселение? — не поняла она.
— Вот, — показал ей артефакт.
— Не прельщает стезя мэра?
— Не прельщает, — признался я.
— Я не думаю, что бесконечная мана и повышенный урон даются Первожрице для защиты от церковных воров, — заявила она.
— Не прельщает стезя настоятельницы? — вернул я подколку.
— Не прельщает, — поморщилась она. — Я четыре года в психушке провела — насиделась досыта, — резко остановившись, она широко развела руки, и, зажмурившись, с наслаждением впитала воняющий гарью и уже привычным легким разложением воздух, во все горло заорав. — И ты даже не представляешь, насколько мне сейчас хорош-о-о-о!!!
Неудивительно что так себя ведет — через четыре года «дурки» любой либо в полную апатию и «забитость» впадет, либо наоборот — вот так, гиперактивность и смену коммуникативных моделей.
Окно справа разлетелось осколками, и я провел обновленное комбо — концентрация, «путы», бросок топора — на эволюционировавшем зомби собачьего типа.
— Извини, — смутилась девушка, с любопытством осмотрела тварь. — Много таких убил?
— Не считаю, — пожал я плечами.
— Так брутально! — захихикала она.
— Рад, что тебе весело, — отмахнулся я, распаковал награду — монетки — и оценил напарницу — дали восемь уровней.
Из-за угла, побулькивая, выбрался «силовой» зомби сорок первого уровня. Этого одолела Даша, дважды метнув «проекцию» — черепушке хватило.
— Этих убивать удобнее, — поделилась экспертным мнением. — Плюс три уровня! Итого — двадцатый! Но до утра все равно не успеем, верно?
— Это ты к чему? Устала? — не понял я. — Можешь подремать в подвале, закончим утром.
— Жаль, что Нефелия не может запретить врать самому себе, — вздохнула она. — Она ведь не ставила нам четких сроков, верно?
— Верно, — пожал я плечами.
— Значит пойдем поможем «постапокалиптическому детскому саду» обрести новый дом в нашем безопасном поселении! — радостно покружилась вокруг своей оси она. — А поднять уровень я смогу и по пути.
Давивший на плечи с тех пор как я покинул детский сад «Солнышко» груз моментально исчез, и на смену ему пришло несоизмеримо более приятное ощущение — уверенность в выбранном пути. В самом деле, почему я должен идти наперекор своим желаниям? Разве новый миропорядок нужен не для этого?
Улыбнувшись девушке, я поблагодарил:
— Спасибо.
Кивнув, она тепло улыбнулась в ответ:
— Жрица ведь должна облегчать душу последователям! Познакомишь меня с будущей коллегой?
— Обязательно, — пообещал я.
Уже не торопясь мы отправились в нужном направлении.
— Только представь меня как положено: «Прекраснейшая Первожрица Богини Ночи, Святейшая Дарья»!
— ППБНСД, — хрюкнул я.
— Звучит как нехорошая болячка!
От клевца я увернулся уже совершенно привычно.
Когда я закончил веселить спутницу рассказами о встречах с выжившими, и мы почти подошли к цели, звезды начали меркнуть — утро неминуемо близится. Мне кажется, или это была самая долгая ночь в моей жизни? По плотности событий так точно вне конкуренции.
— Такое чувство, будто мы познакомились много лет назад, — хихикнула Даша.
— Это все адреналин и нервы.
— И почему Богиня не нашла мне красавчика-ровесника? — вздохнула Даша.
— И почему она не нашла мне красивую няшу-стесняшу? — вздохнул я.
— Всем вам только няшу-стесняшу и подавай, — фыркнула она. — У нас санитар был, твой ровесник, он что-то такое говорил… — задумалась и мерзко-гнусавым тоном процитировала. — «Люблю грустных женщин, они похожи на шлюх не так сильно, как веселые». Специально ему улыбалась как можно шире.
— А нормальные санитары были? — спросил я.
— Были, — ответила она и замолчала.
Ясно, тему не развиваем.
— Я тебе когда-нибудь все расскажу, — тихо пообещала она. — Мне все равно больше особо не о чем, — издала грустный смешок.
— Мне что ли есть о чем? — пожал я плечами.
— Ты-то здесь жил, — обвела она рукой окружающий мир. — В психушке побольше, — ухмыльнулась.
— Работа-дом в основном, — конкретизировал я. — Но это несоизмеримо лучше, чем без личного пространства и с постоянным надзором. «Понимаю» здесь совсем не подходит, так что пусть будет «пытаюсь относиться с пониманием».
— Ценю, — выдавила она улыбку.
Не врет. Удобная штука этот детектор. А у нее еще и «внешний» есть, в виде моментальной божественной кары.
— Неудобно быть цундере без возможности врать? — подколол я ее.
— Угораздило в пожилого анимешника вляпаться, — грустно вздохнула она, просветлела и попросила. — Соври мне что-нибудь.
— Больно поди будет, — поморщился я.
— Зато тебе не придется ждать пятидесятого уровня, — указала она промеж своих миленьких мохнатых бровок.
Вот «миленьких» и прочего уменьшительно-ласкательного нам не надо! По крайней мере пока.
— Хорошая мотивация, — признал я. — Меня зовут Федор.
По голове будто вломили бейсбольной битой, мир пошатнулся, в ушах загудело.
— Гребаная Нефелия, — прогнусавил я, вытирая кровоточащий нос рукавом.
— Правда не врал, — вздохнула девушка. — Уговор есть уговор, — повернулась ко мне лицом и вытянулась на цыпочки.
Я дематериализовал топор, сымитировал закатывание рукавов — костюм так не умеет, хорошенько прицелился, Даша зажмурилась…
— Ты что делаешь? — ледяным тоном спросил знакомый голос.
Мы подпрыгнули, ощетинились оружием.
— Я вас вижу, а вы меня — нет! — в голосе Лены добавилось самодовольства.
— Сожгу-ка я вон ту подозрительную камеру, которая почему-то работает, — прицелился я огненным шаром в закрепленную под вывеской разгромленного ломбарда видеокамеру.
— Не надо! — взмолилась Лена. — Это наш периметр безопасности.
— Знакомься, — убрав фаерболл, указал я ладонью на спутницу. — Прекраснейшая Первожрица Богини Ночи, Святейшая Дарья.
После паузы «заведующая постапокалиптическим детсадом» робко спросила:
— Коллега Кати?
Даша залилась краской, я заржал, увернулся от коварного клевца и спросил камеру:
— Место для нас найдется?
— Придется ехать стоя, — мощно расстроила нас девушка.
— И я не прос… — не дав Даше оправдаться, я закрыл ей рот рукой и потащил к детскому саду. — Не делай так больше! — рявкнула она на меня, как только я ее отпустил.
— Моя маленькая месть, — с улыбкой развел я руками. — По пустякам больше не буду, но если реально прижмет — сделаю. Годится?
— Годится! — обиженно буркнула она. — И это — вместо щелбанов!
— Договорились.
— А еще ты сейчас применил легкое насилие над личностью, открыв окно Овертона для большего насилия в будущем, — менторским тоном просветила она меня.
— Слишком плохо обо мне думаешь, — отмахнулся я. — Я вообще насилие не люблю — ни физическое, ни ментальное.
— Напомни-ка какой у тебя уровень? — попыталась она меня подловить.
— Хладнокровный процесс получения опыта насилием не считается.
— А он хладнокровный? — хмыкнула она.
— Жадность и азарт считаются? — спросил я.
— По-моему только они и считаются — у нас девушка «лечилась», она о том как своих бывших травила с очень большим азартом рассказывала.
— Значит не хладнокровный, — вздохнул я.
— Антон, а ты… — она замялась.
— Убивал живых? — закончил я за нее.
— Да, — кивнула, она, уткнув глаза в землю.
— Первым не
