Да у него было много очков жизни, да бейся мы по правилам, он, несомненно, победил бы меня. Просто пережил бы. Так же как грамотный танк, заточенный на убийство монстров, в дуэли между игроками медленно, но верно расковыривает рейдового дамагера, привычного наносить мегатонны урона в подземельях. Или просто прирезал бы меня с одного удара, воспользуйся он такой возможностью.
Не знаю, чего ниндзя хотел добиться, и зачем ему понадобилось заводить меня в охотничьи угодья немертвых уродцев, но он в любом случае перехитрил сам себя. Напади он в дороге, просто так — атаковав со спины. И он победил бы меня… Легко и непринужденно расправился бы со мной, во славу своего выдуманного древнего клана. Но он решил обставить все «красиво», как с девушкой на первом свидании и вот что получилось.
Снова перехватив меч за гарду, я высоко поднял его двумя руками над головой, нацелив острие в грудь извивающемуся на земле куску окровавленного мяса. Активировал «Укол Гунгнира» и резко опустил лезвие, прошивая финальным ударом тело бывшего учителя ниндзя в деревне Кренингсбурговке и вонзая клинок глубоко в землю.
Громыхнуло. Земля под ногами дрогнула от чудовищной силы критического удара и сухая корка прогалины покрылась сетью мелких трещин. Крит, который прошел мультиуроном по лежачей цели, а затем все это еще раз повторилось, ведь жизней у противника оставалось от силы пять процентов, отбросил меня в сторону. Можно конечно было забить его и так, но я не был уверен, как окружающая реальность воспримет смерть местного жителя от ран, нанесенных неизвестным ей способом.
Поднявшись с земли и с трудом разжав пальцы, сжимавшие пустоту, и сделал несколько шагов назад. Посмотрел на собственные руки, покрытые бурой темно-красной жидкостью, ручейками стекавшей с кожаных частей латных перчаток, крупными каплями падающей на пыльную землю. Споткнулся и упал бы, если бы не уперся спиной в обвитый лозой мертвый ствол дерева, и с тихим шелестом срывая ссохшуюся кору, сполз по нему на землю.
«Во что я такое превращаюсь?» — с ужасом спросил я сам себя, продолжая взирать на перепачканные кровью НПС ладони. С момента провала это было вроде бы только четвертое живое существо, отправленное мною в небытие, но если пистольера я убил как-то случайно… Он как и воин Альберт был не провалившимся игроком, не чувствовал боль и смерть была для него вполне естественным элементом игры. Лютолось в лесу неподалеку от Лугов Одиночества был монстром и не воспринимался мной как реальное существо. А сейчас…
Ергор страдал. Я видел, что каждый мой удар, который в реальности был бы для человека смертельным, здесь отнимали от его полоски здоровья жалкие проценты, а я бил, бил и бил, превращая тело предателя в изодранный сталью и болью кусок мяса.
«Проклятый мир! Проклятая игра…»
Оторвав взгляд от своих дрожащих ладоней и посмотрев в ту сторону, где над трупом Ергора словно поминальный крест возвышался двуручный меч старого барона, я чуть было не подскочил, раскрыв рот от удивления.
Рядом с изуродованным трупом стояла девочка, лет одиннадцати-двенадцати. В короткой древнегреческой тунике, подпоясанной два раза обернутым вокруг талии золотым ремнем, крылатых сандальках, с резко врезавшимися мне в память неестественно голубыми, сияющими радужками глаз и девственно чистой именной лентой, на ткани которой не было ни единого стандартного для Ортена обозначения.
Малышка, пождав губки, смотрела какое-то время на пронзенное моим оружием тело, затем надула щечки и шумно выдохнула. Задумчиво потерев своей маленькой ручкой затылок, она резко повернулась ко мне, от чего собранные в свободную полураспущенную косу белые, словно снег волосы заколыхались, а на кукольное личико сползла толстая, непослушная прядь.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Девочка вздернула бровь, я моргнул, и уже в следующее мгновенье она оказалась рядом по-девчачьи сидящей на корточках прямо передо мной, уперев локоток в сведенные колени и положив подбородок на ладошку.
— Ну и что ты мне здесь за экзекуцию устроил? — сурово нахмурив бровки, спросила она. — Такого безобразия даже Эдил себе не позволял, хоть и был дурной на всю голову! Не ожидала я от тебя подобного! Ой не ожидала… Ну и что мне делать если про твои художества кто-нибудь прознает и нарекут тебя тогда «Вальдером Мясником» или нет… «Вальдером Кровомесом»! Вот смеху то будет…
— Ты кто? — задал я вопрос, показавшийся мне в этот момент самым логичным.
— Пони в пальто! — выдала наглая малявка. — Жена я твоя законная! Пришла вот, посмотреть чем супруг мой живет, поживает, а он тут…
Девочка резко взмахнула рукой в сторону мертвого учителя ниндзя и его тело, как и кровь, тут же развеялись прахом, оставив после себя кучку одежды, с торчащим из ее мечем и одиноко валяющуюся рядом кусари-гаму.
— Вот так вот лучше! — девчонка многозначительно посмотрела на меня и кровь Ергора исчезла с моей одежды, оставив за собой в воздухе перламутровый дымок.
— Девочка, ты что заблудилась? — словно в бреду спросил я поднимаясь на ноги. — Хм… а из деревень рядом вроде только Кренингсбурговка.
То, что по одному мановению ей изящной ручки изуродованное тело истаяло в воздухе, я проигнорировал. Мало ли, на что способны дети в этом безумном мире. Вот сидит передо мной такой уникум — ну и ладно. А про то, что она моя жена — ну так хочется малышке поиграть вот и говорит глупости…
— Ты чего?
— Так! Ладно, оставлять здесь тебя опасно… — произнес я, напустив на себя показную бодрость и с трудом передвигая ногами добрался до оставшегося от Егрора мусора и ухватив обеими руками меч выдернул его из оплавленной земли. — Придется возвращаться в лагерь. Со мной пойдешь, а там попрошу моего хорошего товарища найти твоих родителей. Все будет хорошо!
Вложив двуруч в ножны я подошел к девчонке и, взяв ее за руку, потянул на себя. С таким же успехом я мог попытаться сдвинуть вселенную. Маленькая ручка оставалась неподвижной. Хотя конечно, я не прилагал особых усилий, боясь ненароком поранить ребенка.
— Муженек, ты, что это себе позволяешь? — спросила меня малявка, прищурив свои огромные, голубые глазищи. — И дня не прошло, а ты уже рукоприкладством балуешься?
— Малышка, если ты хочешь, поиграть с кем ни будь в «дочки-матери», то давай я сначала отведу тебя в лагерь. Там полно твоих сверстников, которые с удовольствием…
— Соколов, ты что в конец с дуба рухнул? — девочка фыркнув тоже поднялась на ноги и отряхнув подол, уперла кулачки в бедра. — Ты вообще понимаешь, с кем ты разговариваешь?
— С маленькой красавицей! — игнорируя ее слова, сделал я новую попытку увлечь девчушку за собой и затормозил, тупо глядя в ее кукольное личико. — Погоди-ка. Ты как меня назвала?
— Соколов! Не пытайся выглядеть глупее, чем ты есть на самом деле! — топнула она ножкой, и меня обдало волной ветра такой силы, что я едва устоял на ногах.
И не я один. С жалобным блеяньем из пустоты в нескольких десятках метров от нас вывалился пяток давешних страхолюдин.
— А-а… ты что? Э… — промямлил я вновь оглядывая с ног до головы надувшую губки малявку.
— А это что еще такое? — спросила девочка, строго зыкнув на припавших к земле жутковатых бяшек. — А ну! Брысь отсюда пни трухлявые, пока я вас не развеляла!
Жалобно заорав благим матом, монстры дружно как по команде развернулись и опрометью, не разбирая дороги, бросились прочь, сбивая с ног, и топча друг друга. Проводив их взглядом своих завораживающих глаз, девочка вновь повернулась ко мне, хмыкнула и, привстав на цыпочки, закрыла мою отвисшую челюсть.
— Совсем все вы здесь без нас распустились! — ласково, как будто любимой кукле сказала она.
— Ты… Это… — сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать.
— Я, я! — она приосанилась, чуть-чуть вздернула носик, и присев в легком книксене представилась. — Ваша верная и любящая супруга мой дорогой барон Ваэрнбаха, Иван Соколов известный в этом мире как Вальдер Вэбер. Вашими стараниями ныне Великая Богиня Эления Меченосная Соколова-Вебер, баронесса Ваэрнбаха!
Она звонко засмеялась и прямо из этой неудобной позы изящно провернулась вокруг своей оси.
— Вот такая я есть! Ну что молчишь? От счастья язык проглотил? — Эления резко остановилась и поднесла пальчик к губам и задумчиво закатила глазки. — Хм. Если я теперь Баронесса Ваэрнбаха и твоя супруга, то получается, что Айванька Громоносный мой сюзерен. Но при этом он остается моим верным слугой, как правитель Империи Дарея. Хм… прямо таки правовая коллизия какая-то. А, ладно. Потом разберемся. Эй, ты в порядке?
Девочка постучала меня кулачком по кирасе и прислушалась к получившемуся звуку.
— Вроде живой…
— Ты моя что?
— Жена я твоя! — сообщила она. — Да закрой ты уже рот, наконец. Влетит, кто-нибудь!
