который был шапочно знаком с Прокудинами-Горскими, отправился к ним в имение.
С собой он имел пакет с письменными изложением происшедших событий.
Я надеялся, что отец Игоря войдет в положение и пришлет целителя, ну а если нет, то придется всеми правдами и неправдами усиливать Пожарского.
В данный момент он, не считая гимназистского лекаря, был единственным разумным, способным справиться с серьезными травмами.
Большего мы сделать не могли. Поэтому оставалось одно — ждать, пока прибудет Розов.
А вот с Толстым и Ольгой дела обстояли намного серьезней.
Пожарский, не смотря на мою ауру, поддержку Дубровского и заряженные Ромой накопители, ничего не мог сделать.
Ну а Роман, с которым у меня тоже назрел разговор, последние дни не выходил из лазарета.
Парадокс — ещё неделю назад Толстой выкачивал из Дубровского энергию, чтобы вытащить его из комы, а сейчас Рома отдавал энергию Ване, чтобы… удержать его.
— Как они, парни?
Можно было, конечно, отправить в госпиталь Хмурого или Жижека, а самому заняться «важными» делами, которые скапливались, словно снежный ком, но это было бы неправильно.
Поэтому я, спихнув на Оута бразды правления, лично пришел проведать Толстого и Ольгу.
— Плохо, — почти синхронно отозвались Пожарский с Дубровским.
Толстой и Ольга Ивановна лежали рядом. Бледные, опустошенные, в просторных холщовых рубахах, которые носили все, без исключения, пациенты нашего госпиталя.
А вот Василий и Роман были одеты в гимназистские мундиры. Ни тебе белоснежных халатов, ни привычных моему глазу повязок с красным крестом.
Парни переглянулись, и Василий, по негласному соглашению, продолжил.
— Физические повреждения я устранил, а вот дальше затык какой-то.
— На ментальном уровне идёт постоянное напряжение, — добавил Рома. — И я наблюдаю стремительный расход внутренних резервов. Будто его кто-то высасывает изнутри.
— Та магия, — я машинально притронулся к груди, вспоминая ксурову атаку шаманов северян. — Она как-то замешана?
— Естественно, — кивнул Роман. — Вот только я не пойму, как. Василий вычистил раны, в ауре что у Вани, что у Ольги Ивановны нет ни одного признака той белесой пакости.
— А запашок-то остался… — я втянул в себя воздух, ощущая едва заметные нотки ксуровой кислятины. — Чувствуете?
— Нет.
— Нет…
— Ну как же, — я наклонился над Толстым и принюхался, словно собака, — такая мерзкая кислинка, как на поле боя.
— Его тело абсолютно чисто, — покачал головой Василий. — Я несколько раз проверял и обряд очищения проводил.
— И Ольга? — уточнил я, склоняясь над Толстым всё ниже и тщетно пытаясь найти источник мерзкого запаха.
— И Ольга, — Пожарский тут же залился краской, а я понимающе усмехнулся.
Хотелось поддержать парня, сказать ему, что все нормально, что целитель, хочешь-не хочешь, не раз столкнется с обнажённым женским телом, но я не стал.
Вот прям чувствовал, что от моих слов Василий засмущается ещё сильнее.
Ведь одно дело какая-то там девушка, а тут — Ольга Ивановна! Наша учительница… Ну и, вроде как невеста Толстого.
В любом случае, надеюсь, это не помешает ему добросовестно исполнять свои обязанности целителя.
— Ну-ка, ну-ка… — похоже, кроме меня этот запах никто вокруг не чувствовал, поэтому я закрыл глаза и положился на свой нос. — Ну-ка, ну-ка…
Запах вел куда-то к шее Толстого, и я, доверившись своим чувствам, «шёл» за ним.
Судя по эмоциям, Дубровский с Пожарским наблюдали за мной со смесью надежды и недоверия, а мне в голову лезли какие-то дурацкие мысли
… Безухову нужно подкорректировать воспоминания. Парень на грани. Да и с его ухом нужно что-то сделать…
… Интересно, Антуан так и продолжит заливать стресс винишком…
… Источник Дмитро… подорван. Всё-таки, Грозовая буря — это серьезно. Ему как минимум месяц нельзя магичить, а он все Шаровую молнию пытается сделать…
… А вот Алексия молодец — что-то пишет в своем дневнике, правда, непонятно откуда у неё такой оптимизм…
… Какой всё-таки у Прокудина-Горского умный конь…
… Горчаков совсем в лесах загулял, ещё немного и с перевертышами задружится…
… Хм, этого высокоранга я не знаю… Или знаю? Как там его, Лучник? Знакомая аура…
… А вот с Пылаевых я бы глаз не спускала…
— Ё-моё! — я, поняв, чьи мысли сейчас слышу, аж вздрогнул от неожиданности. — Ольга! Эммм, Ольга Ивановна, вы меня слышите?!
… Миша? …
Улавливать отголоски мыслей было нереально сложно, к тому же, мешали Рома с Васей, сбивая настрой своим эмоциональным давлением.
«Подскажите… — я постарался настроиться на одну волну с магиней, — как вам помочь?»
… Ваня её держит, мы скрываемся в Силе… Прилипла к амулету… Одни не справитесь… Нужен огонь и специальный ритуал…
«Бездна?» — сообразил я.
… А вот это зря… — на меня так и повеяло унынием и печалью. — Зря ты привлёк её внимание…
В следующий момент запах кислоты стал резче, а мысли магини отрезало словно топором.
— Ты! — я ткнул пальцем в Пожарского, — за Пылаевым! Ты! — Дубровский вопросительно посмотрел на меня. — Дай Силы и бегом за Серебряными!
Рома понятливо кивнул и как-то по-особому толкнул воздух, после чего бросился на выход, потянув за собой Пожарского.
Я же, чувствуя, как сквозь меня проходит волна дармовой силы, слитным движением сорвал стальные амулеты с Ольги и Ивана и сморгнул появившееся перед глазами сообщение:
Внимание! Бездна услышала ваш зов
Внимание! Бездна уже близко
Глава 11
Что такое Бездна? Что такое Скверна? Это одно и то же или разные сущности?
По сути, сейчас это не имело ровным счетом никакого значения.
Руку, которой я сорвал амулеты, жгло огнем, но я не обращал на боль никакого внимания. Гораздо страшней было то, что творилось на ментальном плане.
Кто хоть раз бывал в густом тумане, меня поймёт.
Вроде как и звуки доносятся со всех сторон, но они какие-то приглушённые. Вроде как видишь чьи-то фигуры, но на поверку это оказывается засохшее дерево или куст…
Вроде как ты находишься в лазарете своего надела, а на самом деле…
— А это ещё кто такой? — высокий четырнадцатилетний блондин сделал вид, что обращается к своему товарищу, но я почувствовал на себе исходящую от него волну интереса и неприязни.
— Форточник, — тут же просветил блондина его товарищ — коренастый брюнет с бледной кожей. — Агапыч вечером привёл. Говорят, выкинуло его не у стелы, а в родовом круге.
Форточник, как я понял из несвязных объяснений того самого Агапыча, это, по-местному, попаданец.
— Чернь! — тут же пренебрежительно фыркнул третий — ярко-рыжий пацан с целой россыпью веснушек. — Безродный!
Эмммм, не понял…
Я с удивлением посмотрел по сторонам и неверяще покачал головой.
Просторный коридор, стоящие вдоль стен гимназисты в идеально выглаженных мундирах, гербы княжеской гимназии на рукавах…
Не знаю как, но меня окружали такие родные и в то же время чужие лица.
Напротив меня
