как такое может быть?
— Русский-то русский, но вот пожил я среди вас достаточно. Знаешь, чтобы стать нормальным учителем иностранного языка, надо бы и пожить в стране с реальными носителями. Вот и я таким образом провёл у вас пять лет с перерывами. И каждый раз возвращаться было очень тяжело…
— А чего вернулись, если вам у нас так нравилось?
— Да как же я мог? И так в городе не пойми кто остался, не мог же я тогда бросить детишек, которые мечтали подружиться со всеми странами мира. Эх, где они, интересно, сейчас?
— Вы из-за меня вышли из своего подвала?
— И да, и нет. Я уже совсем тут одичал. Все скрываюсь и прячусь. Держусь за свою жизнь. А зачем и для кого? Сам не знаю. Услышав, как вы зашли, я сразу понял, что вот мой шанс преодолеть свой страх. А тут ещё и вы заговорили на английском. Вызов и интерес пересилили мой страх.
Никитич достал сигаретку фирмы Lucky strike, закурил и предложил мне.
— Не курю, спасибо.
— И даже перед нашим завтрашним днём? Считайте это русским подарком. Может, этот дым принесёт вам удачу.
— Ха, да уж, любая удача нам не помешает, — принимал я из рук Никитича предложенную мне сигарету.
Он достал зажигалку и дал мне прикурить. Я сделал медленную затяжку и стал кашлять.
— Немного тяжёлые, но я привык. После двух-трёх затяжек тоже привыкнешь.
— Кхе-кхе, ну и гадость же редкостная!
— Да-да, именно. К гадости мы любим привыкать, это ты уже, наверное, заметил. Хех. Слушай, у меня вопрос появился деликатный…
— Говорите сразу.
— Эм, ну, ой. Твой друг русский на нервах только из-за вашего побега или нет?
— А вы тут видите что-то другое?
— Не знаю, чутье у меня дурное, вот и спрашиваю.
— Если дурное, то давайте хоть к нему не будем привыкать.
— Ваша правда, хех.
Мужичок посмотрел в тёмную даль, туда, где проглядывалась большая луна. Потом обнял себя и постучал ногами.
— Брр, холодает что-то. Не мёрзнешь?
— Больше нет, я уже привык.
Вот так и закончился день перед нашей главной операцией. Удача, не подведи.
Дождь. Маленькие капельки били по брезенту, который лежал на мокрой от росы траве. Создавалось ощущение, что вот-вот разразится самая настоящая буря, но по какой-то причине этого не происходило. Иван думал, что разбудил меня, но я уже давно не спал. А как в такое время вообще можно заснуть? Сложно представить, да? Вот и я так думаю.
— Вставай давай, ви ар ливинг! (пер. с рус. англ. «мы уходим»).
— Fine, I’am ready at any time! (пер. с англ. «Ладно, готов в любое время»).
— Гуд, гет реди фор экстракшион (пер. с рус. англ. «Хорошо, готовься к выходу»).
Долгожданная пора, полная неизвестности, мы не знаем, что она нам принесёт, ну или только я тут ничего не понимаю. Несусь себе по выверенному мне пути и просто плыву по течению. А дальше хоть что: хоть зной, хоть вьюга.
Меня опять занесло, да? А чего вы ожидали, я вообще-то домой хочу, и не такое будет лезть в голову. В это время Никитич со всей его своеобразной натурой пытался успокоить свой мандраж и перекладывал вещи из угла в угол.
— А-а-а, да что ж такое. Нет, это определённо сюда не подходит, а может, сюда? Нет-нет-нет, определённо нет!
— Да не мечись ты как окаянный, задолбал! — уже не выдержал Иван и рявкнул на Никитича.
— Простите-простите, ну не могу я иначе, мы же сегодня можем умереть, не укладывается у меня в голове ничего, вот и мечусь…
— Никто сегодня умирать на собирается, наоборот, мы валим из этого города смерти раз и навсегда.
— Как скажете…
— Так и сказал. Джон, харе заниматься своей писаниной, ю хэв фифтин минэтс энд ви ар гоинг (пер. с рус. англ. «у тебя есть пятнадцать минут, и мы выдвигаемся»).
Вот так Иван опять меня подгоняет и не даёт нормально закончить свои мысли. Всё ему мой дневник не нравится, всегда не нравился. Может, я и знаю почему, но это мы опустим, вообще всё опустим, когда свалим.
Что ж, пора прощаться, мой русский верзила не оставляет мне другого выбора. Не скажу, что мне было приятно находиться в этой большой клоаке страха и боли, но научился я многому. Подумать только, от полного безумия меня спасла случайно найденная маленькая записная книжечка. Не уверен, что хоть кто-то её прочтёт, но мне очень тепло на душе, что у меня появился воображаемый читатель. Поэтому, дорогой друг, знай, что я желаю тебе удачи в твоём воображаемом мире и надеюсь, что и ты мне пожелаешь того же. Ну а на этом всё, увидимся на том берегу, где все мы свободны, где есть мир. Good luck!
ДНЕВНИК ОБРЫВАЕТСЯ…
* * *
РАПОРТ ПО ДОПРОСУ № 382436
Допрос проведён xx xxxx капитаном Хаджиевым Н. Г. Предмет допроса — выявление информации об инциденте в Норвинской области с участием капитана Деришева Д. А. Расшифровка аудиозаписи допроса прилагается.
— Назовитесь.
— Я? Мне назваться?
— Вам.
— Это обязательно?
— Необходимо.
— Н… Ник… Никитич.
— Полное имя, пожалуйста, и год рождения для протокола.
— Абрамов Роман Никитович, 1968 года рождения.
— Национальность.
— Русский.
— Как долго проживаете на территории Норвинской области?
— С самого рождения.
— Ясно, род деятельности?
— Учитель английского языка.
— После событий, повлёкших за собой наступление конфликта на территории Норвинской области, чем занимались?
— Выживал, как мог выживал, больше ничего такого.
— Помните, что всё, что вы скажете сейчас на допросе, окажет значительное влияние на ваш процесс в суде. Вам это понятно?
— Ой, да, понимаю.
— Тогда ещё раз спрошу, чем вы занимались в Таркове после известного конфликта?
— Перевозил беженцев…
— Куда?
— На территорию России.
— Понятно. Перейдём к следующему. Откуда вам известны капитан Деришев Д. А. и американский сержант Лойд Д.?
— Сами пришли! Правда! Не знал я их, правда! Пришли, угрожали мне! Был вынужден их переправить в Россию.
— Но что-то пошло не по плану?
— Да.
— Рассказывайте.
— Что?
— Всё. От того момента, как вы дошли до самой лодки,
