быстро приходит в себя, переворачивается на живот и видит рядом тело приятеля, уже отошедшего в мир иной. Мы смотрим на него и ждем, что он предпримет, убедившись в безнадежном для жизни соседа исходе.
— Что такое? Ничего не помню! — он встает и возится над умершим, однако, тот отказывается вставать наотрез.
— Ксита! Что случилось? И где этот? — нервно орет он, — Как он мне по башке заехал! Сука! Вырву все кишки!
Ага, началось размахивание руками после драки и страшные угрозы отсутствующему врагу, раз он меня еще не видит.
— Этот здесь! Можешь подойти, если ноги хорошо держат, — говорю я суровым голосом бывалого человека с юга.
Да, придется прикинуться опытным таким по жизни человеком, с моим приобретенным умением убеждать — это совсем не сложно.
Мужик идет к нам, еще не понимая, что собирается делать. Оглядывается назад и снова ощупывает меня настороженным взглядом, явно не понимая, почему один из своих уже глубоко мертвый, а вероятный виновник стоит рядом с лучницей, и она никак этому не сопротивляется.
А я понимаю, что почему-то не вижу своего козла за ветками и кустами, и что его последний всхлип случился не просто так.
— И чего ты тут делаешь? — так это уже требовательно спрашивает второй разбойник, останавливаясь в трех метрах от меня и держа руку за пазухой.
— Вашу банду ищу.
В руке у него ножик, это точно, но, пока он раздумывает, стоит ли дальше так жестко наезжать на незнакомца, раз приятелю это уже аукнулось быстрой смертью.
— А это, зачем? — чешет он затылок, решив пока не усугублять отношения с крепким уверенным мужиком, уже поднявшим свое оружие и стоящим с независимым видом.
У широкоплечего мужчины в поношенной обычной одежде цепкий неприятный взгляд матерого убийцы, и я на пару секунд пожалел, что не убил его до этого. Я чувствую, как он приглядывается ко мне, чтобы наверняка пырнуть ножом без последствий для себя.
Как же здорово привык поступать в прежней жизни.
С другой стороны — они тут все такие, лесные жители, так что придется привыкать к такому уголовному контингенту.
И даже какое-то время прожить между них. Ну, эта девка еще может порадовать глаз своими прелестями, особенно, когда молчит.
— Зачем, зачем, — передразниваю я его, — Чтобы помочь вам, заблудшим душам, найти свет в конце тоннеля!
— Это, как? — мужик не понял по смыслу моего ответа, — Так ты проповедник что ли? Божий человек?
— Ага, к хорошей жизни всех отвожу! Вот, для тебя что такое хорошая жизнь?
Вижу, что мужик мрачнеет, не понимая, нужно мне отвечать или нет.
— Хорошая, это когда вы украли и вам ничего за это не было. Все тебя учить нужно, — снисходительно говорю ему я, все так же присматривая за его руками и ощущая сознание.
Провоцирую его напасть первым, однако, опытный бандит не хочет это делать, когда его непонятно смело вызывает на бой странный мужик.
— Ладно, чего зря базары говорить? Иди проверь, что там с моим спутником! — командую я мужику, чтобы остаться с источником информации и приятного вида снова наедине, — Это который нес мою поклажу, в общем, обычный козел от зверолюдов!
Пару секунд убийца поборолся со своим желанием не слушаться неизвестного мужика, однако, мой ментальный шлепок все же увлек его туда, где я видел раньше козла. Пусть думает про себя, что струсил почему-то и больше злится про себя. Не стоит таких товарищей за спиной оставлять, если долго жить собираешься.
— Сколько вас? И что ты делаешь здесь? Такая красивая?
— Под три десятка. Выживаю, что мне еще тут делать, — отвечает эта Ксита.
— Козлу брюхо распорол кабан! Он уже не встанет! — кричит мужик, добравшись до места.
— Понятно, — отвечаю я, подходя тоже глянуть, что там с козлом случилось.
Все, отмучится скоро бедолага, очень он помог мне в бегстве, снял с моих плеч много проблем, а теперь, когда запахло концом пути, быстро и вовремя отдает свои концы на этом свете.
Была у меня мысль продать боевого товарища какому-нибудь местному коллекционеру за хорошие деньги. Однако, теперь только в котел приятель отправится, порадует своим телом все три десятка разбойников из банды Горбатого Фоба.
— Так, нужно людей прислать! Чтобы начали козла разделывать! — командую я.
— Придется народ из лагеря звать! Тут одного мяса на пятерых носильщиков! — радостно кричит мужик.
— Начинай разделывать, — говорю ему я и добавляю чуть ментального убеждения.
Мне такой свидетель нашего разговора ни к чему рядом с нами, пока я провожаю в лагерь прекрасную внешне лучницу.
Загорелую лицом брюнетку с длинными волосами в заплетенной аккуратно косе, всю из себя такую фигуристую и вкусно пахнущую.
Однако, остались у меня здесь кое-какие дела.
Снять неплохую жилетку с обувью, какими-то кожаными сапогами, со свежего покойника и забрать свои трофеи в виде тюка кило на двадцать. Бурдюки с котлом и так принесут в лагерь банды, а вот копья с саблями могут и потырить по дороге. Раз уж они тут с дубинами и рогатинами бегают, значит, оружия на всех сурово не хватает.
Поэтому я направляюсь к убитому, стаскиваю с него сапоги и жилетку. От сапог идет такой выхлоп, что я понимаю — придется их долго отмывать и готовить к употреблению для себя лично.
Ничего, сам займусь или припашу кого-нибудь, не такого амбициозного как этот дядька.
Однако, ходить еще несколько дней с преющими в теплых ботинках ногами, пока не появится возможность обзавестись более подходящей обувкой, я не собираюсь. Жилетка же поможет мне распихать всякие мелочи по уже имеющимся на ней карманам, конечно, тоже после генеральной стирки.
Значит, карманы здесь уже изобретены, ну, мне же проще тогда.
Вижу по выражению лица внимательно смотрящей за моими действиями лучницы, что она не особо одобряет мой поступок — так мародерить их товарища. Однако, лучше я себе упрощу жизнь в жарком лесу, чем кто-то другой.
И напарник мертвеца что-то недовольно ворчит, понимая, что я раздеваю его старого товарища, поэтому получает еще одно напоминание, чтобы внимательно занимался мясом козла, а не таращился по сторонам.
— Пошли, — говорю я ей, подхватив завернутые в шкуру трофеи, — расскажешь мне по дороге о том, как вы тут живете.
Напарник опять недовольно мычит, призывая подругу лишнего не болтать, так и напрашивается на ускоренное переформатировании сознания хорошим подзатыльником.
С ним потом разберусь, пусть сначала подтвердит, что это лучница пристрелила покойника.
Хотя, именно то, что это ее стрела торчит у него в груди, это вскоре все увидят, кто придет разделывать тушу моего товарища. И хоронить
