мурашки.
— Нормально. Я ещё раз звонила, всё в порядке. Собираются сегодня шашлыки жарить.
— Шашлыки — это хорошо. А как сон? Больше не вспоминаешь? — Если она помнит про маму и говорит, что звонила ей второй раз, возможно, я уже и не в игре. Но как это проверить?
— Уже нет. Это же просто сон. — Ира махнула рукой. — Давай освобождать помещение, а то мы не одни. Ещё подумают что не то.
О! Вот оно! Значит, я уже не в игре, потому что сон был и в игре — там Ире приснилось, что она убила маму, а вот не одни мы можем быть только в реальности. Не в реальности в клубе нет посетителей. Отлично!
— А что — не то? — произнёс я, отрывая кусок бумажного полотенца. Вытерев им руки, наблюдая при этом за недоуменным выражением лица Иры, я бросил остатки в уничтожитель мусора, улыбнулся и внезапно, сам того не осознавая, со словами: — Пошли уже, — щёлкнул её по носу.
— Ты чего?! — возмутилась она и стала похожа на ту девчонку, которую я встретил здесь в первый раз. Только косичек не хватало.
— Ничего. Пошли уже.
Протянув руку ей за спину, я открыл дверь, вытолкал Иру в коридор, вышел следом и остановился. У музейной комнаты стоял, глядя на нас, Коркин.
— Да твою ж мать! — проговорил я и повернулся к Ире. — Что случилось?
— Я же хотела тебе сказать, а ты… Тебе плохо стало. — Она сделала шаг назад, утыкаясь спиной в стену. — Лёня, он…
— Только не говори, что он повесился. — Я перевёл взгляд с неё на Коркина, взгляд которого из заинтересованного стал подозрительным.
— Да. — Голос Иры стал похож на писк, таким его я никогда не слышал. — Откуда ты…
— Да, откуда вы это знаете? — вмешался в наш разговор тот, кто в игре был следователем. И здесь, похоже, тоже.
И как ему объяснить? Он точно не поверит.
— Когда бежал в туалет, что-то такое услышал, — попытался вывернуться я, но, похоже, неудачно.
— Пойдёмте побеседуем. — Коркин развернулся и двинулся в сторону Лёниного кабинета, и по одной только его спине я понял: не поверил. Да я бы сам не поверил. Пожав плечами, я виновато посмотрел на Иру и пошёл следом за ним.
***
— Рассказывайте, — произнёс Коркин, как только мы разместились в кабинете. Точно так же, как это было в игре. Даже блокнот перед следователем лежал тот же самый.
— О чём? — Мне даже не хотелось делать вид, что я чего-то не понимаю. Просто нужно было знать, с чего начать рассказ.
— Обо всём.
— Вы мне не поверите.
— А вы попробуйте, а я посмотрю, верить или нет.
Я потёр ладонями лицо, ощущая, как снова начинают гореть щёки, и заговорил. История началась с моего устройства к Лёне на работу, а закончилась тем, как несколько минут — я посмотрел на часы, и оказалось, что почти час — назад я встретился с Коркиным в коридоре. Всё это время он молчал, лишь делал в блокноте какие-то записи, а пару раз встал и прошёлся по кабинету.
— Это всё? — спросил он, как только я замолк.
— Да. Может, какие-то детали не вспомнил, но из серьёзного — всё.
— То есть то, что не касается игры, это лишь ваше близкое знакомство с Прониным?
— Дружба, — поправил я его.
— Дружба, — кивнул Коркин. — Пусть будет так. И вы хотите сказать, что вне игры сегодня с ним не общались?
— Нет. Я видел его сегодняшние записи в Новограме, но лично не общался.
— Хорошо. Будем считать, что я вам верю. И всему, что вы тут наговорили, хотя это странно: вы общались в игре со мной, но меня там быть не могло, мы только что познакомились.
— Кстати, нет.
— Что?
— Не познакомились. Вы даже не узнали, как меня зовут и кто я, до того, как я начал рассказ. И сами не представились. Да твою ж мать! — Кажется, эта фраза становится моей самой часто употребимой. — Пауза!
Лопасти вентилятора замерли. Следователь застыл в не самой удобной позе — он как раз вставал из кресла. Ручка, которую он в то же время уронил, зависла в паре сантиметров от столешницы. Всё это выглядело настолько нереально, что я рассмеялся, не в силах себя сдержать.
Из стены выплыла Голова.
— И сколько это будет продолжаться? — спросил я у неё, как только смех прошёл, и получилось отдышаться.
— Вопрос задан некорректно, — ответила она, — задайте корректный вопрос.
— Хорошо. Я действительно прошёл уровень, в котором Ира убила свою мать?
— Да.
— Тогда почему я здесь?
— Вы здесь, потому что…
Голова не договорила. Она в мгновение покрылась рябью, потом вспухла так, словно её надули, как огромный воздушный шарик, и взорвалась.
— Ты чего?
Я очнулся, лёжа на полу в Ириной кухне. Надо мной стоял Миша и тонкой струйкой лил мне на лицо ледяную воду.
— А ты чего? — Он поставил наполовину пустой стакан на стол и присел рядом на корточки, прикладывая руку к моему лбу.
— В смысле? — Я повертел головой. Нет, всё было точно так, как тогда, когда мы сюда вошли. Только я вот внезапно на полу.
— А какой ещё может быть смысл? Я отвлечься от тебя на мобильник не успел, как тебя вырубило. У тебя никакой хрони не появилось случайно с нашей последней встречи?
— Да нет. — Я уперся рукой в пол и, подтянувшись, сел, ощущая, как вода заливается за воротник рубашки. — Мог просто попрыскать, а не лить?
— А ты думаешь, я не пробовал?
Миша встал и помог подняться мне. Спина побаливала. И локоть. Видимо, когда падал, ударился. А вот голова, как ни странно, была абсолютно легкой. Ни боли, ни тяжести, ничего, что обычно бывает после обморока. Не скажу, что я такой вот прямо эксперт в этом деле, но пару раз видел со стороны.
Вытеревшись висящим на крючке у раковины
