не знает. Был только один момент, который показался подозрительным. Эта Вострякова жила вместе с сестрой, и та вдруг пропала, как раз на те три дня. До неё никто не мог дозвониться, её нигде не было. Но именно она нашла Анну.
— А откуда тогда информация, что её не могли найти?
— В деле есть распечатка звонков Востряковой. Так вон она все эти три дня пыталась до сестры дозвониться, но та была вне зоны.
— Так это только Анна. А откуда по другим информация?
— С того же телефона. Там в Анниных мессенджерах были вопросы, куда её сестра делась. Она, если я правильно понял, какая-то не самая простая штучка. Вроде местного популярного блогера, что ли.
— Ясно. Тогда у меня вопрос: а может ли исчезновение этой блогерши быть связано с самоубийством администраторши?
— Администратора, — хохотнул Миша. — Администраторши в бане полотенца выдают.
— Да, да. Так может или нет?
— Она сама своим подписчикам сообщила, что сделала себе выходные и поэтому не появлялась. Но что-то мне не верится. Слишком совпадает её пропажа с болезнью Анны.
— А если у неё самой спросить?
— Ты думаешь, я не пробовал? Фишка в том, что эта блогерша уже никакая не блогерша. Её даже найти сложно оказалось. Она смоталась в столицу сразу после того, как дело было закрыто. Буквально на следующий день после того, как судом было вынесено решение.
— Значит, не совпадение. Тогда другой вопрос: а что, если пропажа Иры связана со мной и тем, как я прохожу игру?
— Проходил.
— Ладно, проходил. — Я кивнул, понимая, что для этого Миши это всё реальность, даже если для меня — игра. Он просто не осознаёт себя в качестве энписи.
— Встречный вопрос: а почему с тобой? Почему не со мной? Не с Лёней? Который, кстати, уже мёртв. Не конечный ли он пункт? — Я нахмурился, и Миша поднял руки в жесте согласия со всем. — Ладно-ладно. Не пункт, — поправился он, — но ты меня понял. Так почему?
— Всё просто. Лёня играл, но немного, и сразу после того, как игру установили. Не знаю, было ли его решение связано с игрой, об этом нет никакой информации, но всё произошло слишком быстро. Поэтому вряд ли он. Ты… Ты же сам сказал, что происходящее связано с теми, кто играл, а ты не играл. Так?
— Так.
— Ну вот, из игравших остаёмся только я и Ира. Я пока на месте, а вот она пропала. Конечно, могло произойти что угодно, но если взять за основу то дело с Востряковой, тогда можно решить, что в данном случае Зимин решил избавиться от нас обоих.
— Нет, нелогично.
— Почему?
— Потому что тогда ничего не совпадает с тем делом. Там только одна играла, её сестра была ни при делах, и она жива. Во всяком случае, когда уезжала из своего города, была жива. А тут получается, что Зимин похитил Иру, чтобы вытащить тебя, и потом убить вас обоих. Совсем другой сценарий.
— Это как вариант. Да, не похож, но почему нет?
— Но может быть и другой. Он уже убил Иру, а к тебе у него нет никаких претензий. Он же до сих пор никак себя не обозначил. Может, ему до тебя нет никакого дела?
— Зато мне до него есть. И даже если верен второй вариант, я должен всё узнать. — Ну не мог я сказать Мише, что точно знаю, что Ира жива и всего лишь пропала.
Я встал, поприседал, разминая затёкшие за время сидения ноги, подошёл к окну и выглянул наружу. Солнечно и ещё даже не вечер, хотя кажется, будто уже несколько дней прошло. Впрочем, для меня точно несколько. Интересно, а сколько времени всё это заняло в реале? Обычно в играх всё быстрее. Но там за счёт оптимизации действий игрока, например, удаляются ненужные части вроде проезда от одной локации до другой, а тут я точно помню, как катался в такси, на автобусе, как пешком ходил. Так что если время здесь и в реальности совпадает, то почему никто до сих пор не вывел меня из игры? Неужели это невозможно? Разве такое бывает?
— Тош, ты чего? — Миша подошел со спины и положил руку мне на плечо. — Ну, прости, дурак я. Жива твоя Ира, вот увидишь, надо просто её найти.
— Надо, — повернулся я к нему, — и в первую очередь мы поедем к её родителям. Начихать, что они меня не любят, я и не напрашиваюсь.
— Поехали, — согласился друг, и я улыбнулся. Натянуто, но улыбнулся, потому что внезапно понял, что всё будет ровно так, как я этого хочу. А хочу я выбраться из игры.
Пока мы добирались до дома Ириных родителей, я рассказывал Мише о том, что со мной происходило в двух нижних уровнях. Он назвал их «карманами», и я улыбнулся. Это уже третий вариант. Я их обозвал уровнями погружения, Юрик — подуровнями, и вот Миша с этими карманами. Хотя, по-своему он был прав. Это же получались эдакие ответвления от основного сюжета, а их во всяких фантастических книгах и фильмах называли карманными вселенными. Так почему бы и не карманы?
Одно я не стал Мише говорить: что этот мир тоже нереален. Незачем пугать энписи тем, что он энписи. Тем более когда у него вроде как есть вариант с собственной волей, пусть и сгенерированной искусственным интеллектом. Естественно, не стал я и говорить о том, что «погружение» происходило как раз в тот момент, когда я вырубился у Иры в квартире. Это бы выглядело очень странно. Нет, сказал, что видел всё, пока играл в клубе. Мише, похоже, данный вариант странным не показался.
— И вот получается, что я вернулся в наш
