артефакту, который так долго носил просто как воспоминание. Я знал, что выхода отсюда нет, по крайней мере, обычного. Марко забрал мой кинжал, компас и оставил меня умирать, а впрочем для него я умер в момент активации рун.
Сквозь тьму я видел лишь обрывки света, вырывающиеся из трещин в камнях. Они были моей единственной надеждой на спасение. Я медленно пробирался вперёд, цепляясь за каждый камень и стену, преодолевая магическое истощение и слабость в ногах. Амулет, тёплый на груди, давал мне не только защиту, но и странное, почти пугающее ощущение, что я всё ещё связан с тем местом, которое должно было стать моей могилой.
Каждый шаг был борьбой. Ловушки, оставленные до этого, представляли собой гораздо большую угрозу, ведь теперь у меня не было ни сил, ни инструментов для их обезвреживания. Я двигался осторожно, на пределе возможностей, осознавая, что даже малейшая ошибка может стать фатальной.
Через казалось бесконечно долгое время я оказался на выходе из рудника, где меня окутала холодная ночная тьма и бесконечная слабость. Луна, словно равнодушный свидетель, освещала мрачный пейзаж, а ветер нёс шёпот старых песен, которые отдалённо звучали как мрачное предзнаменование. Я был один. Марко и след простыл, а я — выживший, но потерянный. Отползя в относительно безлопастные кусты, я снова потерял сознание, и забылся рваным сном.
Возвращение в город заняло почти сутки. Без еды, воды и почти без отдыха я шёл через леса и долины, ведомый лишь яростью и чувством предательства. Гильдия встретила меня с недоумением: мой истощённый вид и раны говорили за меня больше, чем любые слова. Я не собирался распространяться о случившемся. Уж точно не собирался признавать, что доверился и был обманут.
Войдя в гильдию, я сразу почувствовал взгляды остальных на себе. Смешанные выражения на лицах авантюристов — от удивления до лёгкой насмешки. Слухи распространяются быстро. Я вернулся в гильдию, но Марко больше никто не видел. Он получил то, что хотел, и исчез, оставив за собой лишь пустые обещания и следы, которые затёрлись быстрее, чем воспоминания о его помощи. Я не знал, куда он направился, но авантюристы быстро решили, что я снова стал причиной гибели компаньона. Разговоры за спиной, взгляды, полные сомнений — всё это было мне знакомо, но на этот раз боль от предательства жгла намного сильнее.
Я направился к доске объявлений, но моя рука дрожала так сильно, что я не мог сосредоточиться на заданиях. В голове шумело, воспоминания о последних часах преследовали меня. Вдруг я почувствовал чьё-то присутствие рядом. Это была Альва.
— Терн, что с тобой произошло? — её голос звучал тревожно и, на этот раз, без обычного подтекста. Она сразу поняла, что со мной что-то не так.
— Ничего, что не убивает, делает нас сильнее, — сухо ответил я, стараясь не встречаться с ней взглядом. — Просто одно дело… вышло не так, как планировалось.
Альва внимательно посмотрела на меня, явно понимая, что я не собираюсь делиться подробностями. Но, видимо, её опыт и интуиция подсказывали ей, что ситуация серьёзнее, чем я готов был признать.
— Если понадобится помощь… — она замялась, не договорив, но я уловил, что её интерес ко мне был не просто любопытством. Возможно, она действительно начинала видеть во мне не просто цель, а кого-то, с кем её связывали более личные вещи.
— Спасибо, Альва, — ответил я, глядя в сторону. — Но я разберусь сам.
Она осталась стоять рядом, и мы молча смотрели на доску с заданиями, каждое из которых казалось мне теперь таким мелким и незначительным. Я осознавал, что Марко был ещё где-то там, свободный и довольный своим коварным планом. И теперь это было не просто предательство. Это стало вопросом чести и справедливости, которую я намерен был вернуть.
Я покинул зал гильдии, не сказав больше ни слова. Душа кричала от злости и обиды, но в этом мраке появился новый огонь — огонь решимости. Я не мог позволить себе такие ошибки снова, и это предательство должно было стать последним. Я найду Марко и заставлю его понять, что предал не просто доверие — он предал того, кто не собирается сдаваться.
Теперь у меня была цель. Ни предательство, ни проклятия больше не могли удержать меня на пути к своей правде.
Тревожные вести пришли ранним утром, когда город еще спал в предрассветном тумане. Измотанные и грязные разведчики гильдии вернулись с северных границ, где скрывалась тьма. Гильдмастер Меррик, суровый ветеран с седыми волосами и острым взглядом, лично слушал их доклад. Картина была хуже не куда: к городу двигалась организованная армия монстров, сплоченная и управляемая невидимой рукой. Это была не просто толпа, а хорошо скоординированная сила.
Слухи распространились по гильдии очень быстро. Каждый знал, что такой угрозы не было много лет, и на этот раз враг представлял собой не просто разрозненные шайки чудовищ, а мощную и слаженную силу. Напряжение в зале гильдии нарастало с каждой минутой — никто не знал, смогут ли они удержать город, когда нападение начнется.
Меррик быстро собрал всех доступных авантюристов на срочный совет. Зал, обычно шумный и полный жизни, погрузился в мрачную тишину. Среди собравшихся были все — от опытных ветеранов до новичков, ещё не нюхавших пороха. Гильдия отложила все личные разногласия и споры ради защиты города. Однако не все смотрели на происходящее с готовностью — напряжение витало в воздухе, и многие понимали, что от этой битвы может зависеть не только их честь, но и жизнь.
Я находился на задворках гильдии, слушая приказы, не поднимая взгляда. Я знал, что после провала в последних миссиях многие смотрят на меня с подозрением и презрением. Моя репутация пошатнулась, и я оказался на грани исключения из гильдии. Меррик бросил на меня суровый взгляд, словно сомневаясь, стоит ли вообще доверять мне столь важное дело. Но сейчас, когда все силы были брошены на оборону, у гильдии не было времени разбирать личные счеты.
— Каждый из вас обязан встать на защиту города, — громко объявил Меррик, его голос был как сталь, прорезающая напряженную тишину. — Это наш дом, и мы не позволим этим тварям разорить его. Неважно, какие у вас были обиды или провалы. Сегодня каждый из вас — авантюрист гильдии, и каждый должен сражаться.
Я ощутил холодный укол вины и страха. Я понимал, что это мой шанс доказать свою ценность,
