но в таком темпе (два впроцессника, и там, и там главы каждый день) держаться без поддержке затруднительно. Плюс нейросеть кушает копейку, если несложно, то хоть на поддержку фанфика рубль закиньте или на пожрать. Подписку открывать для этого даже не нужно, так сказать альтернатива чаевым.
Но последние деньги не несите, этого не надо, донат только по возможности пожертвовать сотку или полтос. А возможности сейчас не у всех есть, времена как никак не самые лучшие.
— Какого⁈ — едва успел воскликнуть Момонга, как Корона Мудрости уже растаяла на моей голове, впитавшись прямо в мою кожу и исчезнув в глубинах черепа.
А через ещё одно мгновение кровь моя перестала течь и замерев в безмолвном крике я вернулся в своё тело. Встал, молча вытер смешавшуюся со слезами кровь, пока сердце бешено колотилось, а мир вокруг оставался размытым и зрение не удавалось сфокусировать. Но постепенно я приходил в себя, успокаивался, ведь худшее было уже позади.
— Что случилось?
— Ты был прав, я сделал глупость, — ответил я, не особо обращая внимание на появившийся класс и спрятав руки в карманы, чтобы не показать тремор.
«Алый мудрец», рядом уже мигает иконка с плюсиком, предлагая мне вкинуть туда поинты. Что примечательно, класс уже был первого уровня, а поинт у меня при этом не забрало. Хотя ни это, ни получение самого класса меня вообще в данный момент не волновало. Не было ни радости, ни счастья, ни желания изучать открывшие перспективы. Чтобы я не получил вместе с этим классом, оно того не стоило. Ничто не стоило того, через что я прошёл. И произошедшее не закалило меня, а наоборот надломило.
— Так… получилось? Ты теперь маг? Или что?
— Я получил какой-то класс… но… не хочу сейчас с этим разбираться. Надо передохнуть… — всё ещё не особо находясь в реальности отвечал я, ведь перед глазами мелькали жуткие образы, которые уже никогда не получится забыть.
— Кхм… ну, пир я всё равно устрою, так что… ты приглашён. То есть я тебя приглашаю, — уточнил Момонга, которому трудновато довались социальные взаимодействия и правильных слов сходу найти не получалось. — Зайдёшь?
— Да-а-а… наверное зайду, но как денёк отлежусь или два… — отмахнулся я и вышел из склепа, ведь говорить вообще не хотелось, надо было побыть одному.
Шатаясь я прошёл и мимо Клементины с Шалтир, стража меня тоже не стала останавливать, видимо приняв за помощника Момона, под личиной которой скрывался Момонга. После я вышел из города и побрёл к своей деревне, дыша свежим лесным воздухом и отсчитывая минуты того самого времени, которое являлось лучшим лекарством. Эта Корона Мудрости знала каждое мое слабое место и последний её удар был крайне точным. И это не было испытанием, ведь в таком случае я его провалил. Как и наградой такое язык не поворачивался назвать. Скорее наказанием, правда в чём я провинился? Наверное в собственной тупости, зачем вообще было напяливать изначальную опасную хрень на голову? Но теперь хоть понятно как именно она превращала носителя в безвольную куклу.
— Разве что я в конечном итоге же не стал овощем… может тогда я и… — меня тут же перекосило, ведь даже думать о произошедшем было больно.
Поэтому я поступил так, как поступала на моём месте природа. То есть тотально игнорировал раздражитель, упорно делая вид что его нет. Так поступал мозг с носом, с каким-нибудь шумом которые уже третью неделю мешает спать, с неприятной правдой. Думаете почему так мало людей с критическим мышлением? Потому что мозг человека не настроен мыслить критически. Он настроен заполнять неопределённость первым попавшимся фактом, а затем хранить стабильность выстроенной системы. И пусть она трижды неверная, стабильность — покой, изменения — стресс, стресс — плохо. Отсюда и все срачи, непонимание, войны и вообще всё мировое зло.
А если ты мыслишь критически… то готовься раз за разом оглядываться назад, смотря на то каким дебилом ты был, раз за разом терпи насмешки, когда ты самолично признал собственную неправоту. Живи в мире неопределенностей, ведь единственное что ты будешь знать — это то, что ты ничего не знаешь. Риск невроза с таким мировоззрением будет явно выше среднего, как и естественный отбор тебя тоже вероятно порешает. Поэтому как со времён Сократа процентное количество мыслителей не изменилось, так и в будущем не измениться.
— Бляха, что за мысли начались? — ругнулся я, ведь последнее что нужно было в такой ситуации так это думать. — Просто плыви по потоку, не зацикливайся… вдох… выдох…
Вскоре показалась деревня, которая теперь имела подобие детинца, окружённого частокола. Также уже формировались новые отряды ополчения, за развитием которых лично следила Лира. Индоктринация была одновременно как простой, так и очень сложной штукой. Как и в то же время могла быть как вредительской, так и невероятно полезной. Мы звёзд с неба не хватали, но пропаганда важных ценностей шла полным ходом.
Каждый день беседы с молодыми, каждый день беседы со старыми. Гоблины очень легко поддавались чужому влиянию, они не были одарены сильной волей или строптивостью. Суть их вида также заключалась в том, чтобы найти защиту у сильнейшего. Поэтому все развитые поселения гоблинов приманивали или сами приходили к ограм, с полным пониманием того, что станут для них пищей. При таком раскладе существовала и кровавая дань, ведь еду для огра определяли ещё до рождения этой еды.
Жуткая раса, очень жуткая, как и люди.
— Господин Де Ромар, — встречать меня вышла Лира в сопровождении гоблинов с дарами, ведь собиратели и охотники давно заметили меня, как и я заметил их. — Рады вас приветствовать. Благодарим вас за помощь с ресурсами.
— Из Назарика прислали? — кивнул я в сторону явно большего количество ресурсов, чем те с которыми приехала из города Лира.
— Да, это дар в знак доброй воли соседей, что в скором времени захватят мир.
— Мы уже приготовили дары в ответ?
— Разумеется, они у нашего посольства, — произнесла Лира и указала в сторону крайне грустного вида избы, которая носила довольно громкое название аж посольства. — Пройдёмте в дом вождя, я покажу вам новые изменения.
И только внутри Лира уже перестала держаться уж больно официально. Она была очень умной, видимо как её и наставница, которая всему её и научила. И хоть вряд ли она когда-нибудь станет сильна
