Старики рассказывают, что давным-давно, во времена чудной страны под названием СССР, Вельшино была заброшена. Впрочем, как и многие другие деревни в округе. Если верить отцу Кондрату, то сорок лет назад люди забыли бога и продались адским машинам. Что именно произошло, никто Юрию толком так и не смог объяснить, даже деревенский священник. Но именно тогда в Вельшино поселилась община последователей спасительной веры под названием «Истинные люди».
Те же старики очень любят вспоминать, как им пришлось заново отстроить деревню, отогнать тайгу и вновь распахать поля. Это был большой и тяжёлый труд. Неудивительно, что старики жутко гордятся своим прошлым. А вот о чём они крайне не любят вспоминать, так это о том, что совершить сей славный подвиг им помогли те самые адские машины. Тот же лес они валили с помощью так называемых бензиновых пил. Толстые и тяжёлые стволы к будущим избам им помогал свозить какой-то трактор, тоже на каком-то бензине. Этот же трактор помог первым поселенцам выкорчевать многочисленные пни и распахать поля. Это уже позже, спустя годы, когда закончился бензин, а община окончательно порвала все связи с Большим внешним миром, тот самый трактор заменили кони.
Как же не хочется возвращаться домой, но стоять у околицы ещё глупей. Юрий нагнулся и пролез под тонким бревном, что, вместо ворот, перегораживает выход в лес. По сторонам лучше не смотреть. Нечего там смотреть. Ещё неприятней ловить на себе то надменные, то жалостливые, то осуждающие взгляды односельчан. Последних больше всего. Вся деревня знает, зачем он то и дело убегает на берег реки Шушбай.
А вот и он, Юрий остановился. Ноги едва не подломились, а душа едва не рухнула на землю. Специально навстречу вышел, сейчас начнётся. Да и односельчане глаза и уши навострили.
— Ты опять убежал на берег Шушбай.
Отец не спрашивает, а лишь желает убедиться в собственной правоте. Юрий потупил глаза. Как же хочется провалиться сквозь землю, только не от стыда.
— Сколько раз тебе повторять: нельзя туда ходить! — голос отца загремел на всю улицу.
Подзатыльник больно ожёг затылок. Голова дёрнулась вперёд. Юрий плотнее сжал губы, но так ничего и не ответил. Да и какой смысл отвечать? Всё это было, было много, много раз. Даже хуже: Юрий точно знал, что получит от родителя на орехи, когда вернётся в деревню.
— Жениться пора, а ума нет. Когда ум будет? Я спрашиваю, — родитель грозно сдвинул брови. — Пошли домой.
Юрий послушно побрёл в сторону родной избы. Отец шагает рядом и продолжает что-то там грозно выговаривать. Только, как родитель сам любит повторять, в одно ухо у Юрия влетает, а в другое тут же вылетает.
Ещё один подзатыльник ожёг затылок. Юрий покосился на отца. Если строго, то на Фёдора Иннокентиевича Сварина. Шерстяная рубаха навыпуск перехвачена старым полинявшим от многочисленных стирок кушаком. В чёрной бороде отсвечивают первые седые волоски. На руке отца не хватает двух пальцев, мизинца и безымянного. Мать сказывала, что случайно топором отхватил много лет назад. Крови, говорят, много было. Когда отец крестится, то нехватка двух пальцев особенно бросается в глаза.
— Хоть бы охапку хвороста принёс, ягод гроздь или грибов пару. Так вообще же ничего, — отец монотонно продолжает честить Юрия. — Столько времени коту под хвост. Сегодня суббота, а дел — конь не валялся. Жениться пора, а ума нет. Когда ум будет?
Тяжёлая рука отца опять отвесила горячий и гулкий подзатыльник. Про себя Юрий улыбнулся, это даже хорошо, пусть ругается. И смех и грех, он столько раз убегал из деревни на берег реки Шушбай, что отцу просто надоело его наказывать. В позапрошлом году грозный родитель показательно высек его розгами. Как говорится, постарался от души. И-и-и… Юрий неделю с лежанки встать не мог. И целую неделю отцу самому пришлось таскать дрова, чистить хлев, выносить помои и прочие дела, что обычно делает Юрий. Зато с тех пор отец за розги и прочие истязания больше не хватается, предпочитает на людях бранить Юрия и отвешивать подзатыльники.
— Отец Кондрат и так постоянно выговаривает мне за твою страсть бегать на Шушбай и смотреть на бесовскую жизнь на другом берегу. Нечего туда ходить! Нечего там смотреть! Жениться пора, а ума нет. Когда ум будет?
Громко и больно, особенно затылку. Только все эти выволочки отцу самому до смерти надоели. Но иначе нельзя. Вся деревня должна видеть и слышать, как он воспитывает сына, как заботится о его бессмертной душе, ну и далее, о чём так любит верещать отец Кондрат. И всё равно, Юрий искоса глянул на отца, они оба прекрасно знают, что он опять убежит на берег Шушбай. Нет, кривая улыбку тронула губы, в следующую субботу нужно будет обязательно убежать.
Отец давно закончил бы свою отповедь, только, как на грех, живут они на другом конце деревни. Вот и приходится шагать рядом с родителем и терпеть его подзатыльники. Юрий украдкой посмотрел по сторонам. Вон, даже односельчане потеряли к нему интерес. Подобные отповеди и подзатыльники они уже видели много-много раз. Вельшино деревня маленькая. Изб меньше пяти десятков, а жителей — меньше трёх сотен. Точно знает только отец Кондрат, да староста Немеев. Только они грамотные, только они умеют читать, писать и считать. Хотя, ещё старики, что сорок лет назад в Вельшино поселились, тоже грамотные. А те, кто родились уже здесь, в том числе и сам Юрий, уже нет.
На площади Юрий, вслед за отцом, трижды перекрестился. Церковь — единственная во всей деревне сложена не из бревён, а из красных обожжённых кирпичей. Широкое крыльцо в три ступеньки, тяжёлая дверь наглухо закрыта. Серую деревянную маковку венчает крест с облезлой позолотой.
Старики говорят, что, в своё время, церковь построили самой первой. Специально со всей округи кирпичи собирали. Наверно, по этой самой причине она маленькая совсем. Внутри едва два десятка человек поместится. Юрию вместе с родителями, как и многим другим односельчанам, во время службы приходится стоять прямо на площади. Ладно, если погода хорошая. А если дождь или снег? Хуже всего мокрый снег. Но не прийти на службу нельзя. Отец Кондрат и староста Немеев внимательно следят и пересчитывают всех присутствующих. Обычно с широкого крыльца, под прикрытием козырька, отец Кондрат читает проповеди. Или, как про себя говорит Юрий, пугает адом.
В деревне давно ходят разговоры, дескать, надо бы построить новую церковь. Пусть она будет деревянной, зато гораздо более просторной и величественной. Только пока дальше разговор дело не идёт. Юрий частенько думает, что так и не пойдёт. Ибо на новую церковь, тем более просторную, пусть даже деревянную, потребуется труд всей деревни. Да только где односельчанам взять столько свободного времени? Труд, труд и ещё раз труд. Всем приходится трудиться с утра до вечера, и всё лишь бы прокормиться. Как тут не вспомнить людей из Большого внешнего мира, что очень любят отдыхать каждую субботу на маленьком пляже.
— Вот женишься, и тогда, дай бог, ум у тебя и появится.
Едва они прошли площадь и церковь, как отец принялся вновь браниться и ругаться почём зря. Про себя Юрий криво усмехнулся. Кто о чём, а отец опять о его будущей женитьбе. Хотя сам же время от времени любит рассказывать о горбатом, которого могила исправит.
Только не это. Юрий нахмурился и отвернул лицо. Вот уж точно, помяни всуе, как тут же явится. Дай бог, пронесёт. Но нет, не пронесло, суровый родитель заметил её.
— Прекрати! — грозно прикрикнул отец, очередной подзатыльник огрел Юрия. — А ну, поздоровайся со своей будущей женой. Поклонись ей, дурень.
Сам нечистый очень не вовремя послал им навстречу Анастасию Зорину. Невысокая дурнушка, лицо в пятнах, из-под верхней губы выпирают кривые зубы. Когда она улыбается, так вообще становится похожа на упыря. Уже сейчас через шерстяную ткань длинного платья можно заметить, насколько же она толстая для своих шестнадцати лет. А ещё через десяток расползётся во все стороны как её мать.
Уже давно Анастасию Зорину определили Юрию в невесты. А всё из-за того, что мало в Вельшино людей, мало. За сорок лет все и так переженились и стали друг другу чуть ли не близкими родственниками. Вот почему брак между молодыми людьми давно перестал быть делом молодых людей и даже их родителей. Из всех ровесниц Юрия Анастасия Зорина осталась единственной не родственницей. Сам Юрий с превеликой охотой и старанием отправился бы на поиски невесты в других деревнях, благо парни из Вельшино регулярно наведываются в Ольхинеху и Старославино с той же целью. Но не судьба. Отец Кондрат и староста Немеев решили, что, пока есть такая возможность, пусть жена Юрию будет из Вельшино. Отец даже не пытался возразить священнику и главе деревни. Спросить самого Юрия никто так и не удосужился, даже мать.
