расстояния можно попасть в подвижную мишень.
Но Кира попала. Очередь резанула по барабанным перепонкам, старик взмахнул руками, на всем скаку вывалился из седла и, запутавшись в плаще, рухнул на тротуар. Конь почти сразу остановился, затоптался на месте, косясь на лежащего всадника.
— Мерзавец! — процедила Кира. — Ни себе, ни другим. Тварь. Урод.
Она зло зарыдала, сердито вытирая слезы, льющиеся из-под очков, рукавом просторной рубашки, а я мягко отобрал у нее оружие. Я не сомневался, что плачет она не убитому старику, а по своим ненаглядным книгам.
Витька сбегал к старику, осторожно приблизился, откинул плащ дулом, поглядел, покачал головой. Мертвецы его не пугали — как, впрочем, и всех остальных жителей безумного будущего. Где-то шлялся Борис, я вертел головой, но никто в поле зрения не попадался. Витька подошел к коню, взял его под уздцы и повел к нам. Добро не должно пропадать, даже если оно с копытами.
Я вручил два томика Кире. Она приняла их рассеянно, шмыгая покрасневшим носом.
— Ты говорила, что помнишь большую часть книг наизусть. Они у тебя в памяти. И их никто не отнимет.
“Кроме Альцгеймера”, — додумал ехидный голосок. Но я надеялся, что до такого не дойдет.
Кира некоторое время молчала. Из окон валил дым и мелькали языки пламени, что-то рушилось и грохотало в глубине здания.
— Библиотеки нет, ничто меня не держит, — заговорила она. — Я не буду сидеть здесь до пенсии… Не знаю, что это такое, кстати… В Поле еще остались другие разрушенные города, поищу их — в них должны быть библиотеки. Спасибо, Олесь, что спас эти книги. Возьми “Историю”, почитай на досуге… Прощайте!
И не дожидаясь ответа, не глядя в глаза, она быстрым шагом приблизилась к коню, которого держал под уздцы Витька, одним прыжком вскочила в седло. Развернулась и вскачь умчалась по одной из улиц.
Глядя ей вслед, я непонятно отчего вздохнул.
* * *
День клонился к закату, когда мы с Витькой выехали за пределы города по гигантской трассе в южном направлении. Удалось это не сразу — пару раз натыкались на разрушенные или держащиеся на честном слове мосты через немаленькую реку и искали другие пути.
На трассе, практически свободной от брошенных машин, я ускорился почти до предела — километров восьмидесяти в час. Горячий ветер дул в открытое окно, пейзаж скользил назад, справа садилось раскаленное солнце, и, прищурившись, можно было вообразить, что я рассекаю на арендованном джипе где-нибудь на югах…
— Жалеешь, что она с нами не поехала? — спросил Витька после продолжительного молчания. Он прицепил кусок мешковины на окно, чтобы заслониться от солнечных лучей, и сидел, глядя вперед и поглаживая пальцами лежащий на коленях автомат.
— Чего мне жалеть?
— Она хорошенькая. И умная.
— И дерется хорошо, — подхватил я охотно. — У тебя синяки на руке и на пузе. Она нас чуть не укокошила.
– “Чуть” не считается.
Я помолчал и ответил честно:
— Жалею. Втроем интереснее. Потом — вдруг у нас был бы регулярный секс.
Витька перестал поглаживать ствол и побагровел. Подкалывая меня, он, похоже, не ожидал, что я буду таким откровенным.
А я как ни в чем не бывало продолжил:
— Хотя позже я подумал, что это лишняя обуза. Куда бы мы ее посадили? Втроем сидеть тесновато.
— Я бы подвинулся.
— С женщинами всегда непросто, — с видом умудренного опытом дон жуана промолвил я.
— С тупыми дурами все непросто, — парировал Витька. — А Кира не дура.
— С любыми женщинами непросто. Уж поверь мне.
Мы замолчали. Гудели двигатели, свистел ветер. Я поглядывал в зеркала, шарил глазами по трассе и лесу справа и слева — как бы не напороться на Огнепоклонников… Поганое поле населено плотнее, чем представлялось мне поначалу.
— Стой-ка! — неожиданно сказал Витька.
Я сбавил скорость, плавно остановился у бордюра — по привычке, чтобы не мешать движению. Забыл, что движения-то нет.
Витька выскользнул из кабины. Мешок свалился, но пацан не обратил на это внимания, побежал к четырехгранной тумбе — голографическому генератору за бордюром. Вскочив на бетонный блок, нажал на пластину, как это делала Кира, и над тумбой, мигая, вспыхнули слова, видимые даже в косых лучах заходящего солнца:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КНЯЗЬГРАД
Помигав, как испорченная лампочка, голограмма погасла.
Витька присвистнул, соскочил с блока, подбежал к машине. Подняв мешковину, запрыгнул на сидение и захлопнул дверь.
— Точно! Это Князьград Один! Его Поганое поле поглотило, и столицу перенесли на север, в Князьград Два! Столица Вечной Сиберии — это Князьград-2. Я вспомнил — по истории проходили!
Он тыкнул большим пальцем назад, на покинутый нами грандиозный футуристический город.
— Это наша бывшая столица!
Глава 9. По горам и дебрям
Гладкой и широкой автострадой мы наслаждались недолго, всего один день. На второй трасса сузилась, разбежавшись на множество второстепенных дорог, потеряла бетонную ограду, разметку, качественный асфальт и голографические генераторы. Осталась обычная сельская “убитая” гравийка, с ошметками асфальта, глубокими колдобинами и проросшей кое-где травой.
— Недолго радовались! — поджал губы Витька.
Ранее я и правда шумно радовался ровной, как стекло, автостраде. За день быстрой езды мы привыкли к качеству полотна и скорости, поэтому на второй день разбитая колея выводила из себя неимоверно. К хорошему легко привыкаешь, увы.
— Что-то подсказывает, — сказал я, — что во времена расцвета Князьграда периферия уже пребывала в говне… Знакомая картина.
Временами попадались заброшенные Посады с их деревянными бараками, от которых мало что осталось. Некоторые бывшие населенные пункты можно было различить только случайно — по геометрически правильному холму, который раньше был зданием, по выглядывающим из травы каменной кладке и бетонным столбам.
До катастрофы деревня уже умирала. Наверное, тогда контраст поражал больше, чем сейчас: вот оживленный миллионный супер-технологичный полис с движущимися тротуарами, а вот селение с деревянными избами и разваливающимися гаражами.
Мой восторг от Князьграда-1 поугас. Пожалуй, я не мечтал бы в нем жить… Хотя если выбирать между Посадами и городом, выбор очевиден.
Разразившаяся катастрофа — своего рода карма для такого государства. Впрочем, выжила Вечная Сиберия, где сохранились аналогичные порядки, если не хуже. Как бы то ни было, Вечной Сиберии есть чем гордиться — она пережила могучую цивилизацию, которая была серьезно больна задолго до прилета метеоритов.
В некоторых Посадах, что встречались нам то справа, то слева от дороги, иногда возвышались пафосные трех-, четырех- или даже пятиэтажные каменные здания казенного вида, стелы и памятники неведомым деятелям. И это тоже знакомая картина: администрация предпочитает тратить бюджет на символику и понты, а не на то, чтобы строить
